Невозвращенцы

Черных Михаил Данилович

Алларик, вспомнил летописи из прочитанных в детстве свитков, рассказанные Руфусом истории, до этого воспринимавшиеся как выдумка, и кое-что додумав своей головой и все это претворил в жизнь. Из него получился бы великий полководец, получи он соответствующее образование. Правильно оценив соотношение сил и выучку своего легиона и легионов Леонардо, Алларик понял, что в классическом сражении победы им не одержать. Не выдержать им и правильной осады города, в которых ромейские армии великие мастаки. Поэтому он сделал следующее.

Он не стал встречать ромейские легионы «в поле». Он не стал укреплять город. Снаружи не стал укреплять…

Зато внутри легионерам пришлось брать штурмом каждую улицу, каждый дом!

В городе идет совсем другой бой, чем в чистом поле. На тесных улочках, где невозможно держать сомкнутый боевой строй, где стреляют из каждой щели, и не только в лицо: в спину, сбоку, сверху и даже снизу! В тот ужасный день, который растянулся на трое суток, выжившие ромеи в полной мере познали кошмар полководцев и простых солдат будущих войн — городской бой.

Слабости гладиаторов обернулись их силой. Тот огромный обоз, в котором находились женщины и дети, теперь обернулся дополнительными тысячами бойцов. Не требуется много сил и долгих утомительных тренировок для того, чтобы нажать на спуск арбалета, выпустить почти в упор пулю из пращи, или просто кинуть в затылок проклятым ромеям крупный камень. Это может сделать и женщина, и ребенок и старик. А так как все восставшие были в курсе, что стало со сдавшимися в плен бойцами, женщинами, стариками и детьми легиона Габита, пощады не давали и в плен сами не сдавались.

В ход шли самые подлые приемы. Раненых ромеев добивали, свои же не покидали своего места до тех пор, пока не падали замертво. Все равно лечить их было некому. Имеющие легионерскую форму в суматохе боя выдавали себя за своих и, подходя к ничего не подозревающим ромеем, учиняли резню. Сколько было убито потом ромеями ромеев в вызванной этими провокациями неловкой усобице трудно посчитать. Женщины из бывших рабынь радостно бежали навстречу своим мнимым избавителям для того, чтобы вонзить ближайшим легионерам в незащищенные части тела измазанный грязью нож — так погибло много центурионов и опционов. Притворяющиеся мертвыми старики с измазанными грязью и кровью лицами стреляли в спины проходящим мимо легионерам из припрятанных самострелов или кидались с колом на перевес на щиты и гладии. Дети, которым не досталось оружия, поливали легионеров с крыш светильным маслом и забрасывали горящими факелами. Остервенение достигло невиданного накала.

Видя, как ворота этого проклятого Единым города без следа пожирают одну когорту за другой, отрыгивая немногочисленных раненных, а также наслушавшись историй полуобезумевших легионеров, вернувшихся из города, Леонардо издал чудовищный приказ. «Убивать всех!»

С этим приказом следующие когорты отправились в ненасытный город, и так же как прошлые были проглочены. Легионерам приходилось двигаться медленно, коля мечами и копьями перед собой всех подряд. И живых, и мертвых. И богатея в ободранной тоге, и оборванца в засаленных тряпках. Женщин… Детей… Стариков… Всех. А с учетом того, что нельзя было с ходу отличить мирного гражданина от подлого раба… Многие выжившие в той бойне легионеры вернулись в лагерь совершенно седыми.

К утру четвертого дня приказ легата был выполнен. В Атикулах не осталось ни единого живого человека, не облаченного в форму легионера. Алларику удалось в последний момент спастись — его раненным и без сознания вывезла, нещадно нахлестывая коней, преданная лично ему десятка. Остальные все были убиты. Погибли и жители,

и бунтари: смерть примирила их всех. Трупы лежали так густо, что кое-где прикрывали настил мостовой в три слоя. Леонардо ди Медичи, хоть и был не впечатлительным человеком, повидавшим многое, одна пристань Харингхейма чего стоит, и то не смог проехать по улицам дальше пары кварталов от ворот.

Город Атикула, столица богатой ремеслами и торговлей провинции больше не существовал.

Но самое ужасное для Леонардо еще только предстояло. На второй день он велел провести смотр своим войскам, как сделал это перед битвой. В его памяти еще остались картинки четырех аккуратных коробок величественных своей мощью легионов по десять когорт каждый. Вздымаются орлы над центуриями, отдают честь центурионы, дружный, внушающий ужас врагам Рима клич «Бар-р-ра!»… То, что он увидел теперь, надолго выбило его из колеи.

На поле построилось чуть больше двух тысяч человек. Раненых. Перевязанных. Ободранных. Возле большинства орлов стояло по 2–3 человека. Многие орлы теперь и вовсе не реяли над строем. Это означало, что центурия выбита подчистую, до последнего человека!

Две тысячи из почти двадцати. Армии, которая могла покорить любое государство, больше не существовало. Потеряна. Разбита! Осознав это Леонардо взвыл, схватился руками за голову и закричал в муке: «Проклятый Атикула! Верни мне мои легионы!» [125]

125

Оригинальная фраза принадлежит устам римского императора Августа.

Основная группа восставших геройским сопротивлением погибших была на время спасена.

Тем временем у стен Рима крылатая богиня победы реяла в воздухе среди Имперских орлов. Подойдя к границам города Руфус с ужасом увидел высоту и мощь наружных стен города. Высота их в некоторых местах достигала десяти метров, а общая длина составляла почти 20 километров! Десять хорошо укрепленных ворот и почти 125 башен! С моря город был укреплен ничуть не слабее. Бухту прикрывали 24 мощных форта на естественных и насыпных островах, а фарватер по всей своей длине был защищен различными хитрыми приспособлениями. Мощная противокорабельная артиллерия (огнестрельная и механическая) не позволяла приблизиться для обстрела города, а десант ничего не мог сделать против отвесных стен.

Конечно, сами по себе любые укрепления значат мало. Их сила в людях, а с этим проблем у ромеев не было. Запасов в городе было сделано достаточно, плюс ко всему блокада была не полной — флота-то у восставших не было. С каждым днем силы обороняющихся росли. В порту спешно разгружались транспорты с привезенными со всех сторон света легионерами. Стратегически, восставшие медленно проигрывали.

Положение на тактическом уровне было ничуть не лучше. Десять ворот требовали от командующего гладиаторами разделить свое войско на десять частей, чтобы не допустить прорыва из города и удара в тыл от войска ромеев. Тогда как командиры с орлами над головами могли под прикрытием стены выбирать себе в противники любой отряд и ударить с превосходством пятнадцать к одному. Но не сделали этого. Цезарь, не покинувший город, издал жесточайший приказ: «Не ввязываться в авантюры! Время работает на нас!»