Невозвращенцы
Шрифт:
— Петр Пришлый.
— Да вроде живой был. Старый совсем, а все к богам боится отойти — у дочери своей в деревне живет, баклуши бьет да внукам сказки чудные сказывает.
— Позови его. Сюда.
— Как велите, боярин. Значит, в следующем месяце поедет за дровами обоз, его и захватит.
— Ты меня не разумеешь? Сей же момент отправь верховых с заводными, и чтобы завтра же он был здесь.
— Как угодно боярин. Эй, Прошка, — не сходя с места, только повернувшись в сторону, закричал тиун, — возьми из конюшни себе коника, да дуй в деревню Большие Лещи. Знаешь где это?
— Как не знать? Знаю, барин, — отозвался конюшенный
— Вот лети туда и привези оттуда старика Петра по кличке Пришлый. Запомнил?
— Не запамятую, барин.
— Заводных не бери — вот тебе, — Хитрец вытащил из под одежды и снял с шеи цепочку, на которой висели круглые желтые монеты, с дыркой посередине. Он отобрал из них две поменьше размером и с тяжелым вздохом кинул их холопу. — Вот, купишь подорожную на ближайшем яме, на себя и на старика.
— Понял, барин, — со сноровкой подхватил монеты холоп и улыбнулся.
— Полмонеты — привезешь обратно, ведь на старика ямская подстава тока к нам, — видя его радость добавил тиун.
— Понял, барин, — посмурнел холоп и побежал на конюшню.
— Вот, шельмец! Думал я забуду. Вот все сделано боярин, завтра привезут твоего Петьку.
— А кто из купцов суздальских в городе?
— Да много их, наш город купцами всему миру славен, не меньше новгородских. А какой товар нужен, боярин? Ты мне скажи, я задешево куплю.
— Уж не хочешь ли ты молвить, что я сторговать не смогу? Али обманут меня? — в приторном гневе нахмурил брови Здравомысл.
— Да как можно, боярин, — непритворно испугался тиун.
— Ну так говори. Мне нужен купец, что победнее, но не коробейник уж совсем. И чтобы честным был.
— Да где же вы, боярин купца честного видели? Они же тати первые, так и норовят мужа честного обмануть. Вот, давече на рынке, меня на пять гривен раздели, басурмане окоянные, а еще…
— Помолчи, устал слушать твою трескотню. Так кто же?
— Есть Горазд Жданович — только того дня по льду свой поезд [26] пригнал с товаром — рухлядь с севера привез. Жировит Лис — этот, наоборот на следующий день уезжать собирается, Чеслав Лошак есть, но у него товар еще не продан — он лошадей степных табун пригнал. Сказывали, пока не продаст за должную цену, клялся, с места не сойдет. Еще есть…
26
Здесь поезд — несколько телег, караван.
— Хватит. Что за товар у Лиса?
— Да разности всякие, того немножко, сего чуть-чуть. Он не великий купчина, так скорее коробейник большой.
— А где он встал?
— Да за черной слободой. Жадный он — говорит чернь угольную и смыть в бане можно, а гривна лишняя не бывает.
— Жадный, говоришь… Это добро, что жадный, с жадным проще, — задумчиво пробормотал боярин. — Пошел вон.
— Как угодно будет, боярин, — с облегчением вздохнул Хитрец, развернуляся и быстрым шагом пошел к терему.
— Стой. — от окрика Здравомысла тиун замер. — Верни, не позорься.
— О чем ты, боярин — Хитрец повернулся своим честным, выражающим полнейшее недоумение лицом.
— Не далее как день тому назад ты просил у князя ежемесячную долю виры, на обиход кремля, али не так?
— Так боярин.
— Ты плакал, что деньги все вышли?
— Так боярин. Все вышли. И на дрова, и на уголь, и на мишуру всякую,
— Постой. Значит гривны все вышли?
— Вышли.
— Ничего не осталось? — продолжал изгаляться боярин.
— Ни ломаной чешуйки, [27] боярин.
— И князь тебе выдал ведь?
— Конечно, выдал. Я князя не обманываю, как можно, — с честным выражением лица ответил тиун.
— И сколько он выдал? — участливо спросил Здравомысл.
— Двадцать гривен золотых, вот я их с собой ношу — как ярмо, чтобы не пропали, показать могу, — ответил Хитрец.
— Ну, покажи.
— З… зачем? — сразу стал заикаться тиун, и глаза забегали как у воришки.
27
Мелкая монета
— А затем, что на той гривне я насчитал двадцать две монеты. Хочешь, сочтем вместе? Коли ошибся я, то я тебе эти две золотых гривны в качестве виры за навет отдам, а коли нет….
– улыбнулся боярин.
— Не губи, князь. Я все отдам. Чернобог попутал, — тиун побелел, упал на колени и взмолился.
— Ну вот, видишь. Так бы сразу. Еще раз замечу, поедешь тиуном в деревню из трех домов на границу с немчурой. После разговоров с заплечных дел мастерами…
— Князь, Богами нашими клянусь — никогда боле…
«Где же взять тиунов, которые воровать не будут? Кого не возьми — все воруют. И плетьми их, батогами и прутьями ивовыми лечили, а все равно тащат. Этот еще не так споро, как другие — может уже наворовал? Выгнать? Взять нового? Этот еще добрый — вон — каждого по именам помнит, где, кто, чего, какой… Не, не надо гнать этого» — раздумывал он.
Оставив тиуна бормотать клятвы одна другой строже, Здравомысл пошел по направлению к сражающимся. Пойманный воришка поднял ему настроение. И не потому, что две гривны такие уж большие деньги для князя, хотя простой чернец на такие деньги мог отстроиться и целое хозяйство завести, и не потому, что вывел татя на явь и запугал его до полусмерти, а просто потому, что еще одно подтверждение тому, что он на своем месте. «Кто еще сможет у князя делать то, что я делаю? У меня лучше всех получается, хоть я и не волхв дел черных… Ну все рано — позвенеть сталью надо,» — продолжал раздумывать боярин.
— Эй, — крикнул он в сторону новиков, которые сразу же вскочили. — Бронь мою, булат мой несите. Посмотрим, что за волхв. Не позорит ли он Перуна? — это он уже с намеком проговорил в сторону прекратившегося поединка.
Волхв, не молодой и не старый — муж в самом расцвете сил, спокойно посмотрел на Здравомысла и, улыбнувшись, сказал:
— Перун видит все, дитя.
Стоящие вокруг гридни загудели — обозвать боярина, водившего в бой дружину словом, каким называют только взятых на обучение в Святоград несмышленышей не оскорбление. Волхв был прав — Здравомысл не имел оберега волхва и действительно был «дитя». Другое дело, что это «дитя» в схватке победило бы и воя Перуна, или даже избранника Перуна. На самом же деле, это был просто достойный ответ неизвестному боярину. Уверенность и легкая подначка волхва понравилась Здравомыслу. «Ишь ты, «дитя». А то не слышал он, кто я. Спокойный и уверенный. Сильный. Схватка будет интересна. Давно я не встречал достойного противника» — подумал княжий ближник.