Невыдуманные истории
Шрифт:
гордилась только наша. Возникало ощущение причастности.
В этот день, как правило, был всего один урок — тематический. И праздник. Каждый класс
должен был выразить гордость Гагариным на сцене актового зала. Театрализованные действа
из года в год сильно не менялись. Сценарии передавались из поколения в поколение вместе с
костюмами и нотами.
Начальная школа. Я почему-то была ракетой. Меня обернули в кусок ватмана и на лбу
написали «Союз». Праздник шел около часа. Было скучно
текста), и я подсказывала слова Гагарину через иллюминатор. Роль первого в мире космонавта
играл отличник Саша Никитин, и все дети ему завидовали. Даже девочки. От возложенной на
него ответственности он сильно нервничал и все время забывал текст. Я за время репетиций
выучила наизусть все тексты и помню их до сих пор.
Ведущей была географичка:
«С давних времен загадочный мир планет и звезд притягивал к себе внимание людей, манил их своей таинственностью и красотой. Раньше, давным-давно, когда люди только
начинали узнавать Землю, они представляли ее перевернутой чашей, которая покоится на
трех гигантских слонах, важно стоящих на панцире огромной черепахи… С тех пор прошло
несколько тысяч лет. На нашей Земле выросло много поколений добрых и умных людей».
В конце этого спича я всегда хотела задать вопрос: «Сколько за это же время выросло
недобрых и не очень умных?» Но стеснялась.
Прочла этот монолог современной шестилетней девочке, которая рисует только в Рaint, а
пишет исключительно в Word.
— Это из Гарри Поттера? — спросила она.
Иногда детские вопросы ставят меня в тупик. Однажды я вела дочь в детский сад, и она
сказала:
— Мам, Лидия Васильевна учит прикрывать рот рукой, когда кашляешь.
— Правильно, — поддержала я воспитателя, — чтобы не заразить других детей.
— Так вот у меня вопрос, — на полном серьезе продолжила трехлетняя дочь, — когда
пукаешь, надо попу прикрывать?
Про Гарри Поттера мы, советские дети, «і гадки не мали». Зато отлично знали, кто такие
Константин Эдуардович Циолковский и Сергей Павлович Королев. «Эти два человека
положили начало освоению космоса». И конечно, Юрий Гагарин. Когда он сказал «Поехали!» и
махнул рукой, мне было минус двенадцать. Но где-то до плюс двенадцати не мечтать о
космосе было неприлично.
Не попросив подмог ни у кого,
Сама восстав из пепла и из праха,
Моя страна, не знающая страха,
Шлет в космос ныне сына своего.
Мир затаил дыхание. Мир слушал.
Его, летевшего над странами.
И
«Гагарин», «Юрий», «СССР».
Моя подружка Танечка играла радио:
«Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Московское время — 10
часов 2 минуты. Передаем сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое
пространство».
Я завидовала ей больше, чем Гагарину. Космонавт мне не светил по половой
принадлежности, а «радио» было следующим по важности. Но я была ракетой.
Мой выход, в смысле вылет, был финальным. Когда загремит «Широка страна моя родная» и
родители в зале заплачут, я должна выбежать со сцены, оббежать весь зрительный зал и
«вылететь» вон через двери. Гениальная режиссерская задумка, — такое себе создание
эффекта присутствия — в тот день стоила мне переоценки ценностей, испорченной
репутации и суицидальных мыслей.
Я упала. Грохнулась шумно, классически растянулась между вторым и пятым рядом… «Мир
затаил дыхание. Мир слушал». Я бы сказала — мир перевернулся!
— Доченька, а ты знаешь, кто такой Гагарин? (А ты Ленина видел? — напрашивается.)
— Нет.
«12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире
космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом
космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Советского Союза летчик
Гагарин Юрий Алексеевич».
Географичка произносила это с таким восторгом, что долгое время мне казалось, Юрий
Алексеевич — ее отец.
Мы гордились. Гордились по-настоящему. Тем, что мы — советские дети, граждане
Советского Союза, так же, как ГАГАРИН.
В формат этих высоких, искренне высоких чувств, совершенно не ложилось банальное
падение. Я не просто «Испортила праздник! Финальную часть! Апофеоз!», а «надругалась над
чувствами советских людей». Фраза парторга школы. Я плакала. Плакала горько и
безудержно. От позора, стыда и обиды. И, конечно, оттого, что оскорбила все советское.
Моему падению был посвящен целый классный час. Я стояла у доски и проклинала день, когда согласилась быть ракетой (хотя кто меня спрашивал). Некоторые дети со мной перестали
разговаривать. Помню очень противоречивые чувства. С одной стороны, мне казалось, если бы
Гагарин видел, как я раскаиваюсь, он бы обязательно меня простил. С другой, я думала (с
ужасом от того, что позволяю себе об этом думать) — если бы Юрий Алексеевич вовсе не летал
в космос, не случилось бы этой трагедии в моей жизни. Драматичности добавляла дыра в районе