Невыносимое счастье опера Волкова
Шрифт:
Просыпаюсь парой часов позже, когда матрас за спиной прогибается. Пружинит. Волков наконец-то дома. Не двигаюсь. Не дышу. Ну, хоть снова не отправился в ссылку на диван в гостиной, уже хорошо. Но то, что молчал до середины ночи – злит.
Виктор укладывается на свою сторону кровати, перетягивает на себя малую часть одеяла и замирает. Ни обнял, ни поцеловал, вообще ничего. Дышит ровно и глубоко. У меня в сердце холодным дуновением ветра отзывается страшная мысль – неужели это конец? Из-за какого-то дурацкого Кепкина?
– До сих пор обижаешься? – спрашиваю, не оборачиваясь. Слова звучат слишком громко и слишком
– С чего ты взяла?
– Не обнял.
– Я думал, ты спишь. Не хотел будить.
– Ясно.
Снова замираем. Естественно, Волков врет! Что ему мешало бы сейчас обнять, поняв, что я проснулась и слышала, как он пришел? И смешно, и грустно…
– Поужинал? Там на столе была записка.
– Я не голодный.
– Отлично, – срывается с моих губ смешок. – Кто-то покормил? Я настолько ужасно готовлю, что ты начал ужинать вне дома?
Вик непрошибаем:
– Твои уколы не к месту. Ты прекрасно знаешь, что у меня больше никого нет. А ужинал я с Багрянцевым китайской лапшой из ресторана.
– Ты был у Егора?
– Я был на работе.
– Почему тогда не брал трубку? Я звонила. Несколько раз. Волновалась, между прочим, – оглядываюсь.
– Труба села. Это допрос? – поворачивает в мою сторону голову Волков.
– А что, в этом мире зарядников не существует?
Вик не отвечает. Долго-долго молчит. Вот и поговорили. Я отворачиваюсь. Только тогда, по движению матраса чувствую, как он на бок переворачивается. Еще мгновение, и меня уверенно двигают к себе, шурша простынями. Обнимая одной рукой за грудь, второй за талию, целует в затылок, перетягивая к себе на подушку.
– Так лучше? – спрашивает слегка рыча.
Я расплываюсь в довольной улыбке. Благо, темно, и Виктор ее не видит. Но от сердца моментально отлегли все волнения и тревоги.
– Значительно.
И добавляю немного погодя тише:
– Я соскучилась по тебе.
– Я тоже, конфетка. Но я все еще злюсь за то, что ты промолчала. Нет, не так – я в бешенстве! Если для тебя так просто играть жизнью, то для меня это вопрос серьезный. Я за время своей работы таких уродов повидал, что тебе и не снилось.
– Я понимаю. Я прошу прощения, что не сказала сразу, – накрываю своей ладошкой его ладонь, сжимая пальцы. – Больше не повторится.
– Это уже входит в привычку.
– Что?
– Повторять, что такое больше не повторится. Если бы не Ларин, который ночью залез к тебе в дом и которого поймал Герман, как скоро я бы об этом вообще узнал? – звучит ровно и спокойно, но с явной претензией.
– Я бы рассказала. Я собиралась. Честно.
Виктор ухмыляется. Удобней устраивается у меня за спиной и вздыхает, щекоча своим горячим дыханием мой висок. Мурашки по рукам разбегаются, томительное желание потихоньку начинает разгораться в животе. Тянет, горит, обжигает. Он даже представить не может, как сильно я по нему соскучилась! Как ужасно его хочу! С Волковым четыре дня воздержания – уже сродни пытки, хоть нам уже и далеко не по двадцать.
Ерзаю, подползая ближе к нему. Попой в пах Вика упираясь. Губы кусаю. Дыхание учащается. Мне многого не надо, чтобы рядом со своим мужчиной вспыхнуть. И Виктору тоже. Чувствую. Пальчиками по его руке ползу. Щекочу запястье, царапая ноготками предплечье, добираюсь до локтя. Хочу! И он хочет. Но сегодня обида,
– Кулагина, перестань ерзать, а то я уйду спать в гостиную. Я не в настроении.
Черт.
Дую губы и затихаю. Тело горит, уснуть не получается. Между ног пожар. Кончики пальцев покалывает, мне просто невероятно, очень-очень сильно хочется разрядки! Но Вик этого будто не замечает или, как человек со стальной волей, умело игнорирует. Хуже всего то, что он тоже не спит. А молчать в таком возбужденном состоянии просто невыносимо!
– Завтра в двенадцать самолет, – решаю завести отвлеченную тему. – Свадьба Бурменцевых. Ромы и Лады, ты обещал поехать со мной, помнишь? Все в силе, надеюсь?
Вик достаточно продолжительное время думает. Молчит. В какой-то момент мне даже кажется, что он уснул. Я и сама начала уплывать в забытие, когда услышала:
– Помню.
А утром история повторилась. Волкова нет, Русланы тоже.
Я, не торопясь, провела все процедуры типа: душ, зарядка, кофе – и начала размеренно собирать вещи. Не себе. Волкову. У меня все, что было мне нужно, по большей части находилось в Москве. Вик же… очень надеюсь, что не забыл и не станет закрывать глаза на мою просьбу.
В начале десятого сумка Волкова была собрана, а его дома так и не было.
В десять я вызвала такси, понимая, что тянуть дальше некуда. Злясь на Виктора, что он снова промолчал и даже не написал смс, сообщив, собирается ли вообще лететь со мной. С чувством, будто меня предали, я поехала в аэропорт одна. Всю дорогу беззвучно глотала слезы и ругала Волкова на чем свет стоит, но сама ему звонить не стала из принципа. У меня тоже гордость имеется! Я говорила ему, как для меня важна эта свадьба и эти люди! И если он, несмотря на все, не приедет, значит… значит, я сделаю из этой ситуации неутешительные выводы.
За десять минут до начала регистрации на рейс я допиваю пятую кружку кофе и уничтожаю третий эклер с фисташковым кремом. Сотый раз смотрю на телефон – молчит.
Когда объявляют регистрацию на рейс, растерянно обвожу взглядом терминал аэропорта в надежде что “вот-вот” увижу в сотне лиц родное, Волковское. Тщетно.
Регистрацию, за пять минут до закрытия, я прохожу одна. На борт тоже поднимаюсь в гордом одиночестве. Ровно в двенадцать ноль-ноль самолет начинает движение по взлетной полосе. Виктор не приехал. Он мою просьбу просто-напросто проигнорировал…
Глава 34
Глава 34
Нина
“Я все еще надеюсь и верю, что ты меня не подведешь, Волков. Регистрация начнется в пять часов. Геолокацию я тебе скинула”.
“Я очень тебя жду…”
Сотый раз перечитываю свои сообщения. От них фонит отчаянием и безысходностью. За последние три часа разбираю их по буквам, будто что-то в своих же словах ищу новое. Жажду увидеть иной, скрытый смысл. А потом снова, тоже в сотый раз, психую и блокирую экран. Дерганно прячу мобильник в сумочку и нервно поправляю элегантно выбившуюся прядь из прически.