Невыносимый опекун
Шрифт:
Воодушевленная заслуженным возмездием, я неделю ходила с высоко поднятой головой, пока не поняла, что скучаю. Мне не хватало Блейка и терзало чувство вины. Оно обострялось каждый раз, когда мама прикладывалась к бокалу, но даже тогда я не осмелилась рассказать правду.
После ее смерти я видела Блейка лишь дважды. На похоронах, и на собрании акционеров, куда мы с Джеки завалились, накурившись травки. Я ненавидела отца за то, что он бросил маму, да еще и завел молодую любовницу, поэтому всячески стремилась его унизить.
Охрана выставила нас из переговорной, но я успела увидеть глаза Блейка – холодные и ненавидящие –
Таким же взглядом он смотрел на меня сейчас.
Я влипла. Влипла! И никто мне не поможет.
Сглотнув, я словно невзначай оперлась локтем на дверную ручку и покосилась в окно. «Бентли» замер на светофоре возле развилки у парка Боулинг Грин, где к бронзовому быку [5] выстроилась привычная очередь. Туристы фотографировались и снимали видео, махали руками, смеялись, и я поняла, что завидую им – счастливым и беззаботным. Во внезапном порыве я подалась вперед, представляя, как посылаю Блейка к чертям и звонко хлопаю дверцей перед его носом.
5
Статуя Атакующий бык (или Бык с Уолл-стрит) – одна из достопримечательностей Нью-Йорка, изображает разъяренного быка и символизирует агрессивный финансовый оптимизм («быками» на биржевом сленге называют трейдеров, ориентированных рост цен акций).
– Попробуешь выйти – выкину твои вещи из квартиры, – тут же отозвался он.
До зуда хотелось вцепиться ему в надменную физиономию, и смачно пройтись по ней ногтями, чтобы остался след, как у льва из мультфильма. Тогда старое прозвище «дядя Шрам» будет в тему.
– Я пожалуюсь адвокатам, что ты плохой опекун! – огрызнулась я.
Если кто-нибудь согласится вести мое дело бесплатно, и не придавая его широкой огласке.
– А я покажу документы из рехаба [6] и скажу, что у тебя рецидив.
6
Рехаб – реабилитационный центр, сокращение от rehabilitation (англ).
Сердце болезненно трепыхнулось. Вот мерзавец! Он и это выяснил.
Я загремела на реабилитацию после очередного срыва мамы. Панические атаки, бессонница, навязчивая идея, что я никому не нужна, привели к зависимости от антидепрессантов.
Мое лечение скрывали ото всех. Как, черт побери, Блейк о нем узнал?
– Хватит! – не выдержав, я развернулась к нему. – Неужели спустя столько лет ты будешь мстить мне за глупый детский обман?
– Глупый? – прорычал он, глухо приложившись ладонью к подлокотнику. – Из-за этого «глупого» обмана сестра не доверяла мне до самой смерти!
Блейк поднял было руку, но так и не коснулся моей шеи – лишь сжал в кулак. Представив, как позвонки трещат под его пальцами, я пробормотала скорбным голосом:
– Прости… Я сожалею…
– Ты не умеешь сожалеть, кукла, – злобно усмехнулся он. – Но, поверь, я сделаю все, чтобы ты научилась.
Пьяная стратегия
– Не представляете, как он меня бесит, – пьяно
От резкого движения закружилась голова. Висевший рядом портрет Жаклин Кеннеди в стиле Энди Уорхола давно слился в цветастое пятно, и глаза не отличались от губ – явный показатель, что пора завязывать с алкоголем – но я упрямо потянулась к подносу с выпивкой. Единственный способ забыться – залиться старым добрым бренди. Или виски. Или текилой. Неважно, чем. Весь вечер я с радостью поглощала все, что горит.
– Притормози, – Бри вяло шлепнула меня по руке.
Лицемерка! Сама же вылакала из графина остатки «макаллана».
С наигранным возмущением я ткнула ее локтем в бок:
– В отличие от некоторых, я хотя бы не оставила без «завтрака» миссис Мэррит.
После очередного развода мать Джеки начинала прикладываться к бутылке еще до полудня, и к вечеру едва держалась на ногах. Отчим переехал в Сохо, к новой жене, и большую часть ночи пентхаус был в нашем распоряжении, чем мы неустанно пользовались все лето.
– Думаешь, она устроит истерику? – Бри виновато посмотрела на Джеки.
– Расслабься, – отмахнулась та. – Мать вырубилась час назад, и раньше утра не проспится. Успею долить ей какой-нибудь дешевой фигни из запасов Чака.
Со сводным братом Джеки воевала давно – налеты на его бар были привычным делом.
– Вы так и не помирились? – я сочувственно надула губы.
– Вот еще! – отсалютовав бокалом своей тезке [7] на стене, Джеки залпом опрокинула в себя остатки «кристалла». – Пусть катится к черту.
– С чего бы это? – донесся от двери язвительный голос. – За квартиру до сих пор платит отец.
– Да пошел ты! – Джеки запустила в него подушкой с дивана, но Чак даже уворачиваться не стал, просто поймал и кинул обратно.
7
Джеки – известное прозвище Жаклин Кеннеди.
Быстро и без усилий – даже с места не двинулся. Два года в качестве квотербека в школьной футбольной команде не прошли даром.
– Истеричка! – скривился он.
– А ты – зануда!
Оба пикировались, не выбирая выражений, и за те пару минут, что длилась перепалка, мы с Бри успели трижды пригубить скотч.
– Брейк! – наконец, не выдержала она, взмахнув рукой, как рефери перед боксерами. – Чарльз, сделай одолжение – исчезни. От твоих криков голова кругом.
Он попытался возразить, но Бри уже поучала Джеки.
– А ты не связывайся. Знаешь же, что ему нравится провоцировать.
В нашем неугомонном трио только Бри всегда оставалась рассудительной, даже будучи в сильном подпитии. Может, поэтому Чак с ней не скандалил – уважал способность мыслить трезво.
– Малолетние алкоголички, – пренебрежительно бросил он, покидая поле боя.
Показав язык вслед удаляющейся плечистой фигуре, Джеки победно вскинула руки:
– Кто молодец? Я молодец!
Она попыталась изобразить торжествующий танец, но ее повело. Успев подхватить оседавшее на пол тело, мы дружно расхохотались.