Нейромант
Шрифт:
Он рассказал ей историю Корто.
— Ну, я знала, что в Кричащем Кулаке не участвовал никто по имени Армитаж. Я проверяла.
Она погладила ржавый бок железной оленихи.
— Ты думаешь, что маленький компьютер помог ему вернуть рассудок?
— Я думаю, что это Зимнее Безмолвие, — ответил Кейс.
Она кивнула.
— Дело вот в чем, — сказал он, — ты думаешь, он знает, что он был Корто, до того? Я имею в виду, что он был уже совсем никто, когда попал в госпиталь, так что Зимнее Безмолвие просто…
— Да. Выстроил его с нуля. Да… — Она повернулась, и они пошли дальше. — Это заметно. Ты знаешь, у мужика нет никакой личной
— Тогда зачем ему та нычка в Лондоне? Ностальгия?
— Может быть, он не знает про нее, — сказала она. — Может быть, это просто кто-то от его имени, так?
— Не понимаю, — сказал Кейс.
— Просто думаю вслух… Насколько умные бывают ИИ, Кейс?
— Зависит. Некоторые не умнее собак. Домашние животные. Стоят целое состояние, тем не менее. По-настоящему умные умны настолько, насколько им позволяет полиция Тьюринга.
— Слушай, ты же ковбой. Как вышло, что ты не тащишься от этих штук?
— Ну, — сказал он, — для начала, они редкие. Большинство их — военные, очень умные, и мы не можем пробить лед. Сам лед оттуда и появился, ты знаешь? И еще есть полиция Тьюринга — с ними лучше не связываться. — Он взглянул на нее. — Не знаю, короче, просто это не наш путь.
— Все жокеи одинаковы, — сказала она. — Никакого воображения.
Они вышли к широкому прямоугольному пруду, где карп тыкался носом в стебли какого-то белого водяного цветка. Она пнула одинокий камушек и посмотрела, как расходятся круги на воде.
— Это Зимнее Безмолвие, — сказала она. — Мне кажется, что дело реально крупное. Мы находимся там, где волны уже маленькие, и мы не можем увидеть камень, упавший в центре. Мы знаем, там что-то есть, но не знаем, почему. Я хочу узнать, почему. Я хочу, чтобы ты пошел и поговорил с Зимним Безмолвием.
— Я даже близко не смогу подойти, — ответил он. — Ты размечталась.
— Попробуй.
— Невыполнимо.
— Спроси у Флэтлайна.
— Что нам нужно от этого Ривьеры? — спросил он, надеясь сменить тему.
Она плюнула в пруд.
— Бог его знает. Мне захотелось его убить с первого взгляда. Я видела его характеристику. У него болезнь Иуды. Не может получить сексуального удовлетворения, пока не будет знать, что предает объект своего желания. Так говорится в файле. И они должны сначала полюбить его. Может быть, он тоже их любит. Терзи было легко сдать его нам, потому что он провел здесь три года, продавая политиков секретной полиции. Возможно, Терзи позволял ему смотреть на пытки. Он сдал восемнадцать за три года. Женщины двадцати — двадцати пяти лет. Терзи хватало диссидентов. — Она засунула руки поглубже в карманы куртки. — Потому что если Ривьера находил ту, кого действительно хотел, он делал так, чтобы она стала политзаключенной. Его личность изменчива, как костюм Новых. Характеристика говорит, что это очень редкий тип, таких примерно парочка на миллион. Что в общем-то хорошо говорит о человеческой природе.
Она всматривалась в белые цветы и сонную рыбу, и лицо ее было мрачным.
— Я думаю, что, наверное, куплю себе специальную страховку от этого Питера. — Она повернулась и улыбнулась, отчего стало холодно.
— Что это значит?
— Да так. Давай вернемся в Бейоглу и найдем что-нибудь вроде завтрака. Сегодня
— Купить ему кой-какие препараты? Чем это он заслужил?
Она засмеялась. "Он еще не сторчался до смерти, дорогой. Похоже, он просто не может работать без этого особого рецепта. А ты мне сейчас все равно нравишься больше. Не такой страшно тощий. — Она улыбнулась. — Так что я наведаюсь к торговцу Али и затарюсь. Не волнуйся.
Армитаж ждал в их комнате в "Хилтоне".
— Пора паковаться, — сказал он, и Кейс попробовал отыскать человека по имени Корто за бледно-голубыми глазами и загорелой маской. Он подумал об Уэйдже, оставшемся в Чибе. Он знал, что дельцы выше определенного уровня старались скрыть свои персональные отличия. Но Уэйдж имел проституток, любовниц. Даже, ходили слухи, детей. Пустота же, которую Кейс нашел в Армитаже, была чем-то иным.
— Куда теперь? — спросил он, пройдя мимо Армитажа, чтобы поглядеть на улицу внизу. — Какой тип климата?
— У них нет климата, только погода, — сказал Армитаж. — Вот. Почитай брошюру.
Он положил что-то на кофейный столик и встал.
— Ривьера прошел проверку? А где Финн?
— Ривьера — прекрасно. Финн уже на пути домой. — Армитаж улыбнулся, и эта улыбка несла не больший смысл, чем дерганье усика какого-нибудь насекомого. Он протянул руку к Кейсу и ткнул его в грудь, звякнув золотым браслетом. — Не слишком умничай. Эти маленькие капсулы начинают снашиваться, но ты не знаешь, насколько.
Сохраняя на лице полное спокойствие, Кейс заставил себя кивнуть. После ухода Армитажа он взял одну из брошюр. Роскошная полиграфия, на французском, английском и турецком языках.
ФРИСАЙД — ЗАЧЕМ ЖДАТЬ?
Четверо из них были зарегистрированы на рейс THY [29] из аэропорта Есилкой. Пересадка в Париже на шаттл JAL [30] . Кейс сидел в холле «Стамбул-Хилтона» и следил, как Ривьера рассматривает поддельные византийские черепушки в сувенирном магазине со стеклянными стенами. Армитаж, с шинелью, накинутой на плечи наподобие плаща, стоял на входе в магазин.
29
THY — турецкие авиалинии.
30
JAL — японские авиалинии.
Ривьера был стройным, белокурым, мягкоголосым, его английский свободно лился без всякого акцента. Молли сказала, что ему было тридцать лет, но угадать его возраст было бы трудно. Она также сказала, что он не имел гражданства и путешествовал с поддельным датским паспортом. Он был продуктом каменных колец, окружающих радиоактивное сердце Бонна. Три улыбчивых японских туриста вторглись в магазин, вежливо кивнув Армитажу. Армитаж перешел через магазин и встал рядом с Ривьерой, чересчур поспешно, чересчур очевидно. Ривьера повернулся и улыбнулся. Он был очень красив; Кейс предположил, что черты его лица были работой хирурга из Чибы. Тонкая работа, не то что приторная слащавость смеси популярных лиц у Армитажа.