Нейтральной полосы нет
Шрифт:
Амур, Буян… Собак в городе знают по именам и делам, ими гордятся. О Клубе юных собаководов говорить не приходится. Андрей Петров для них, разумеется, не Андрей, а Андрей Борисович или товарищ старший сержант. Им невдомек, что Андрей Борисович мог бы думать и об офицерском звании, оторвись он от любимого дела и места, от своего питомника, мог бы подумать о лейтенантской звездочке, о большем окладе. Но он остается старшим сержантом потому, что выше звания проводнику СРС не положено. Его жена Любочка, которая учится в медтехникуме, мужа за это не корит. У них подрастают двое детишек, и для них нет большего праздника, как побывать на речке вместе с собаками.
Вся семья Петровых, включая деда и бабку, местные старожилы, ребята из КЮСа, да и само начальство отдела — все хотят, чтобы об их питомнике несколько добрых слов сказали в газете. В местной «Заре» о них однажды писали, а тут такой соблазн, чтобы не только в местной…
О приезде московской журналистки Фузенкову позвонил полковник Соколов и сказал примерно то же, что в свое время Никите:
— Ну, не напишет, и ладно с ней. А вдруг да напишет? Риск-то невелик.
Фузенков так и передал Андрею, но начальству легко говорить — риск не велик, оно все-таки от собачек подальше, не так переживает.
— Ну, вроде все, — еще раз повторил Андрей, и кажется, в эту самую минуту бежевая «Волга» подрулила к калитке в невысокой сетчатой ограде и остановилась, лихо затормозив. Аж запищали тормоза. Ну да Лобачев же знал дорогу, им незачем было заезжать в отдел.
— Ух ты! — вполголоса воскликнул помощник Андрея по клубу юных, Вовка Васильков.
Вовка Васильков в свое время был из самых «трудных» подростков. Когда создавался питомник, замполит майор Несвитенко сразу посоветовал создать вокруг нового дела подростковый актив, отвлечь ребят от улицы-подворотни. Поначалу Андрей принял это предложение скрепя сердце. Думалось: питомник — одно дело, перевоспитание подростков — другое. Мухи отдельно, котлеты отдельно. В первую свою группу он набрал и хороших, успевающих ребят, и «трудных». Без «трудных» группу создавать незачем, а с одними «трудными» с ума сойдешь.
На оргсобрании будущего актива постановили ребят с двойками в четверти к работе в питомнике не допускать. Вовка к двойкам привык и, схватив очередную, тем быстрее отправился в питомник, чтобы, как он говорил, развеяться.
Между прочим, именно деланная его веселость, которой сопровождался всякий провал в школе, навела Андрея Петрова на мысль, что мальчик страдает от своих неуспехов, а стало быть, озорство и хулиганство неглубоко еще проникли в его суть.
Вовка прибежал, и Андрей, собрав всю свою решимость, встретил мальчика суровыми словами:
— Постановление оргсобрания тебе известно, сам присутствовал. Двойка по математике. К работе в питомнике допустить не могу.
А мальчик уже вошел, Дик уже приветствовал его, бегая в вольере из угла в угол. Хвост Дика работал часто и ровно, как маятник. Честный пес не мог понять, почему друг не подходит, не потреплет его за ухом.
Вовка, видимо, не сразу поверил, что так вот просто его действительно не пустят в питомник. Он довольно долго, никак не веря, смотрел в глаза старшего сержанта, и только сам Андрей знал, чего стоило ему не дрогнуть под отчаянным, умоляющим взглядом мальчика.
Вовка наконец поверил. Выражение растерянности, поначалу даже веселой,
Но не к дому. Самое страшное показалось Андрею в том, что слезы-то были не детские. Взрослого, отчаявшегося человека были слезы.
Вовка был из тяжелой алкогольной семьи. Сколько раз приходил он дежурить и убирать вольеры вне очереди. Это значило, что у отца опять запой, он дома и буянит. Случалось, в теплое время Вовка и уроки готовил, усевшись на деревянной скамеечке, которую он сколотил, привалившись спиной к вольерной сетке. С другой стороны впритык усаживался Дик, сопел Вовке в затылок и время от времени безуспешно пытался лизнуть его в ухо. С Диком они особенно дружили.
Ну, а потом Андрей связался с детской комнатой, выяснил домашнюю обстановку Вовки, нашел ему добровольного репетитора из старших классов. Потом в отметках Вовки появилась первая за все школьное бытие четверка. Потом он окончил курсы, стал общественным инструктором-дрессировщиком служебных собак. Теперь ему недалеко уже до армии. Он хочет угадать в Душанбе, в ту школу, которую кончал когда-то Андрей Петров. Так что не простой подробностью стал в жизни Вовки Васильева малый районный питомничек, заслуги которого никак не преуменьшатся, когда войдет в силу новый, большой питомник на всю область.
Андрей полностью оценил прозорливость замполита к концу года, когда четверых «трудных», в том числе и Вовку, сняли с учета в ДКМ, а у самого Андрея обнаружились дельные, надежные помощники по питомнику, уже не удивляющиеся тому, что на свете существует «кинология», наука отнюдь не о кино, а о собаках, что лекции и научные статьи о них имеют исходным пунктом утверждение: наличие разума у собак в настоящее время не вызывает сомнений, собака обладает начатками конкретного мышления.
Добравшись однажды до этого самого конкретного мышления, Вовка спросил Андрея, как же понять это самое «конкретное».
Андрей тщательно следил за сохранностью своего авторитета в глазах ребят, поскольку это был не его личный авторитет, это был авторитет дела и службы.
В питомнике они, не считая собак, были одни, да и собаки трудились над мисками, надо думать, не подслушивали.
— Я так считаю, Вова, — сказал Андрей. — Конкретное мышление — это значит, они понимают то, что их непосредственно по жизни касается. Значение слов по этому конкретному понимают, порядок, ну да ты сам знаешь. А насчет теории относительности, к примеру, они, наверно, не поймут. Так ведь, если по-честному, — Андрей понизил голос. — Я ее тоже не особо понимаю.
…— Ух ты! Потрясно, товарищ старший сержант! — глядя на «Волгу», гулко прошептал Вовка, не то призывая Андрея восхититься, не то ища в нем опоры перед грядущими событиями.
А Петров и сам был до крайности удивлен, увидя за рулем женщину, как ему показалось, шибко молодую и шибко нарядную. Никак не ждал он корреспондента в таком обличье.
Риск невелик… Начальству легко, у начальства дел много, а у Андрея все дела, а значит, и все сердце его тут.
Увидев даму-корреспондента, Андрей оторопел и странно порадовался, что Вовка рядом. Чем мог помочь Вовка? Да ничем. И все-таки это очень важно, когда в трудную минуту рядом человек, который чувствует с тобой одинаково.