НЕЗАБВЕНИЕ

Денисова Татьяна

И после смущённо сказала:

– А я знаю лишь только одну.

– Какую? – с улыбкой спросил Кирилл.

Кира тихо пропела «Если друг оказался вдруг…»

– Ну понятно. Её-то все знают. Сейчас поставлю что-нибудь поновее.

Он перебрал кассеты и включил ту, что искал.

Щёлкнула клавиша, и зазвучал перебор гитары. Следом за ним Кира услышала густой низкий голос с нервными интонациями.

«Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт…»

Поначалу этот голос её оглушил. Лишь потом она поразилась тому, что услышала. Высоцкий хрипел с тоской и вибрировал, его злая веселость и дерзкая чувственность накрывала.

Он пел, как дышал.

Песни звучали одна за другой. Их хлёсткий упругий ритм выбивался из всего, что Кира слышала прежде. Ироничные и такие правдивые, бунтарские песни, словно яркая вспышка молнии, врывались в её сознание.

Когда кассета закончилась, повисла долгая пауза. Кирилл молча смотрел на Киру. Вдруг, глядя ему в глаза, она тихо проговорила:

– Высоцкий тебя отравил.

Кирилл ещё не успел подумать, что значат её слова, как в ту же секунду Кира продолжила:

– Ты потому никогда не жалуешься, и никогда не оправдываешься.

Кирилл не знал, что ответить. Он, повернувшись к окну, с улыбкой сказал:

– Я прочитал недавно, что в действительности мы никогда ни к чему не прикасаемся. Наши атомы просто-напросто отталкивают атомы других предметов. На девяносто девять процентов атом состоит из пустоты. Не пустое в нем только ядро.

Он понимал, что несёт полнейшую чушь, но Кира поправила прядь и серьёзно ответила:

– Представляю себе эту картину. Все давно заметили, что ты знаешь больше физички, поэтому-то она тебя невзлюбила и ставит тройки. Вот только память и ум не отнять. Ты не просто знаешь, ты понимаешь.

– Это опыт, Кира. А имеющие опыт, как известно, преуспевают больше.

Он смотрел на неё, чуть улыбаясь.

– Да какой у тебя может быть опыт? – удивилась Кира.

– Отец всему научил. Сколько себя помню, где он, там и я. Мы же с ним ручками-ручками всю механику и электродинамику перебрали.

– Потому-то в твоей голове полная ясность. А ты ещё постоянно о чем-то спрашиваешь. Для них же главное – не думай, зубри. И не задавай вопросов.

– Это ты про физичку? Я бы и не задавал, только трёп её мешает мозгам, – усмехнулся Кирилл. – Сразу видно, что знания у неё какие-то отвлеченные.

– Она просто делает свою работу, – сказала Кира.

– Вот именно. А хочется иногда поговорить, так сказать, о сути бытия вещей. Опять же, как только наша физичка начинает трындеть, я не могу сдержаться, – насмешливо сказал Кирилл.

– Кстати! – заметила Кира. – Зато с математичкой у тебя полное взаимоуважение.

Кирилл радостно улыбнулся:

– У нашей математички есть главный признак знатока – способность научить. К тому же, Римма Васильевна – человек.

Кира кивнула в знак согласия, хотя к математике была равнодушна.

Кириллу хотелось произвести впечатление. Он взял гитару, положил на колени, прошелся по струнам и запел:

– Этот город называется Москва. Эта улочка, как ниточка, узка…

Длинные пальцы перебирали струны гитары, а сам он неотрывно и с нежностью смотрел на Киру, которая замерла, глядя на его руки.

Когда он с последним аккордом прижал широкой ладонью гриф, Кира вздохнула свободно. С Кириллом ей было легко и просто, и не нужно было притворяться. Он то говорил без остановки, то пел, и вместе с ним в её жизнь хлынула светлая радость и беспорядок, от которого она почему-то чувствовала себя счастливой. То были минуты согласия душ и неведомых ранее чувств.

Она

не заметила, как пролетело время, и когда бросила взгляд на часы, оказалось, что минутная стрелка описала новый круг и приблизилась к четырём. Честно сказать, уходить не хотелось, но после школы по средам у Киры был урок фортепиано.

Кирилл, вопрошая взглядом, чуть улыбнулся:

– Не уходи. Побудь ещё.

– Не могу, – улыбаясь в ответ, ответила Кира. – Мне пора.

Он вспомнил, как вечно спешил, пока ходил в спортивную школу. Кирилл уже в восемь лет получил третий юношеский разряд. В конце седьмого класса, хотя ему не было четырнадцати, после победы на областных соревнованиях стал кандидатом в мастера спорта. К тому времени тело само выполняло отточенные до автоматизма движения. Но потом за лето Кирилл вытянулся. К тому же, занятия в секции надоели. Он потерял всякий интерес к тренировкам и начал сначала прогуливать, а после и вовсе забросил. Всё равно становиться спортсменом не собирался, а просто так занимался в свое удовольствие.

Кира, поправляя волосы, проговорила в смущении:

– Надо ещё зайти домой, за нотами.

Кирилл вздохнул с пониманием и пошёл провожать.

Девятый класс

Учебный год в девятом классе был интересным, но суматошным. Дни оказались заполнены до предела, и двадцати четырех часов в сутках явно не хватало. Голова шла кругом, и Кира вечно торопилась куда-то. Ей хотелось побольше узнать, прочитать, посмотреть. Всего было мало, и всё боялась чего-то не успеть. Киру выбрали в городской совет старшеклассников, и в зимние каникулы она ездила в Москву. Там жил сын художника Николая Аввакумова. Он тоже был художником, и пригласил земляков отца в свою мастерскую, чтобы поделиться документами для музея.

Лишь каникулы кончились, Кира снова выступала с докладами на классных часах, писала рефераты, занималась на факультативах и часами пропадала в библиотеке. У неё в ту пору появилась большая тайна: Кира читала «Декамерон» Боккаччо. О том, что существует такой роман, она узнала случайно, из журнала «Иностранная литература», и после такого открытия решила взять эту книгу в профсоюзной библиотеке. Но оказалось, что она есть только в читальном зале. Кира там часто бывала, и потому, придя в очередной раз, безо всякого смущения попросила эту книгу. Разумеется, в своей невинности Кира плохо представляла, о чем же она. Библиотекарь, кажется, даже не удивилась, хотя знала Киру уже несколько лет. За долгие годы работы она успела привыкнуть к таким читателям, которые поглощают книги одну за другой, и потому спокойно ушла в хранилище и вернулась оттуда с толстым томом в потертой обложке.

Чувствуя, как учащается пульс, Кира читала новеллы. Их рассказывали три дамы и семь кавалеров, а Киру всегда увлекала магия чисел.

В чтении «Декамерона» она бы никогда никому не призналась: за такое, без всяких сомнений, учителя обвинят в распущенности. И понятное дело, Кирилл об этом тоже не знал.

Кира ещё не постигла безумия страсти, даже не мечтала о ней, и, конечно же, не понимала сути, но какие-то образы, более общие представления близости у неё возникали, и они будили в ней странные чувства. Она потому и находила что-то волнительное в этом романе, ибо хоть и бессознательно, но сопоставляла описанное с тем, что уже видела в кино, или читала в книгах.