Незавершенное дело Элизабет Д.
Шрифт:
Когда паром уже порядочно отошел от берега, дети попросились вниз, в кафетерий – поиграть в карты. Кейт ускользнула в кабину, а Крис повел детей в очередь за апельсиновым соком и рогаликами. Из больших окон открывался вид на Атлантику. Цвет неба совпадал с цветом воды; сегодня он был скорее серовато-белым, чем свинцовым. Небо оказывалось затянутым облаками почти каждый раз, когда им случалось путешествовать на пароме, потому серый цвет ассоциировался у Кейт с отпуском, так же как у других темно-синий ассоциируется с флотом, а розовый – с маленькими девочками. Серым был и их съемный, крытый дранкой дом, и волны, катившиеся за его окнами. Такими же были толстовки, которые дети надевали поверх купальных костюмов, и плавающие в коричнево-сером бульоне моллюски, которых она ела по несколько раз в неделю.
Кейт и Крис встретились в Нью-Йорке десять лет тому назад, когда ей было двадцать восемь, а ему – тридцать два. Она работала кондитером в отеле высокого класса в Верхнем Ист-Сайде, он был членом небольшой команды отельных девелоперов, разрабатывавших планы для новых участков.
Переговоры проходили за обедом, в небольшом приватном уголке в дальнем конце кухни. Это была эксклюзивная территория, предназначенная для особых событий – стол на восемь персон, установленный в углу, под полками с коллекцией старинной медной посуды. На столе расцветали воздушные композиции, созданные знаменитым флористом Марселем. Услугами отеля пользовался свадебный салон топ-класса, расположенный через дорогу. Гостевой стол сервировали лучшим фарфором. Не имело значения, что порою не обходилось без брызг жира, хотя однажды крошечное пятнышко привело к судебной тяжбе из-за испорченного костюма от Эрмеса. Этот стол собирал ведущих коммерсантов и в узких кругах именовался – с лукавой претензией на скромность – просто Кухонным Столом.
Но главной ценностью Кухонного Стола была его близость к шефу. Всего в нескольких футах от гостей шеф-повар руководил процессом готовки, поднимая его до уровня искусства с помощью линейных поваров, среди которых была и Кейт. Положение для ее возраста завидное, что только подтверждало мнение родителей и старшей сестры: главное – найти в жизни свое.
В начале девяностых в особую моду начал входить обед как зрелище, когда шеф-повар становился малой знаменитостью, а весь персонал Кухонного Стола демонстрировал технику и даже отвечал на вопросы, если кто-то из гостей проявлял интерес, что, честно сказать, случалось не часто. Но Крис интересовался, да к тому же был хорош до того, что у нее венчик падал из рук. Стоя у линии, смешивая масло с мукой и видя, как он смотрит именно на нее, Кейт однажды чуть не испортила заварное тесто. Рыжевато-светлые волосы были несколько длинны для человека его круга, а морщинки вокруг глаз – возраст, солнце или просто улыбчивость, она не могла бы ответить наверняка, – добавляли лет. Со своей стороны, позже он скажет, что ее лицо – такое бледное под черной прямой челкой, которая вносила в ее образ некоторый драматизм, на фоне стальной поверхности плиты и вентиляционного короба – навело его на мысль о парижских кабаре 1940-х.
Она выделила его среди обедающих, а скорее, отметила то, чем он отличался от других: держался скромно, без громких речей и заявлений, характерных для прочих завсегдатаев кухни. Он благодарил подавальщиц за каждое блюдо. Не обращался с официантками так, словно они работают в мужском клубе. Не смеялся над сомнительными шутками своих красномордых коллег. Он оказался единственным, кто не закуривал сигару – вопреки правилам кухни; забавно, поскольку позже она узнала, что он – курильщик, и когда перед женитьбой она настойчиво добивалась, чтобы он бросил, победа далась нелегко.
Итак, когда Крис предложил Кейт свою карточку и спросил, можно ли обращаться, если ему понадобится консультация по кулинарии (в ближайшие выходные у него предполагался обед, для которого в том числе требовалась выпечка), она согласилась. Это было довольно прозрачным и в высшей степени тонким предлогом, поскольку за годы совместной жизни его навыки в кулинарии ограничились размешиванием сметаны в луковом супе. Но для Кейт это не имело никакого значения, хотя она и подозревала, что он преследует собственные цели.
Решение выйти замуж за Криса Кейт приняла с большей легкостью, чем ожидала, хотя оно и могло изменить всю ее жизнь. Разумеется, между ними возникло влечение и любовные отношения, как это бывает со всеми. Никто и никогда не слушал ее с таким вниманием, без скрытого ожидания, что она даст ему – смех, сплетение в любовном порыве в конце вечера, – кроме себя самой.
«Вы назовете мне три окна в вашем дневном расписании, а я покажу вам, что можно приготовить, воспользовавшись ими, к концу дня, – таков был ее дерзкий фирменный лозунг, – если по-настоящему захотеть, у вас все получится!»
Некоторые выражали несогласие:
«Найдите сначала эти три спокойные минуты и такое блюдо из трех составляющих, чтобы приготовить его за это время», – написал кто-то в ответ. «Пусть сама попробует готовить, когда под ногами путаются несколько малышей, вот тогда и посмотрим, как у нее «все получится», – писала другая. – Не так все просто, как кажется со стороны».
Кейт обычно выбрасывала прочитанные письма. Но это, второе, принесла домой и положила в верхний ящик, как табель с оценками. Ее шоу имело большие рейтинги и шло в течение трех лет, укрепив ее уверенность в том, что в жизни практически всего можно достигнуть, если проявить волю.
На следующей неделе будет их девятая годовщина. И сейчас она могла бы честно сказать, что Крис был ее лучшим другом. С другой стороны, Кейт не сомневалась, что Крис сказал бы то же самое о ней. В деловые поездки он всегда брал с собой ее фотографию, которую очень любил, – стоп-кадр одного момента телешоу, когда она роняет свое суфле. Он сказал, что ничего прекраснее не видел и что все дело в ее искренней, непосредственной веселости, в готовности посмеяться даже над собой.
Когда появились дети, отношения изменились. Их тандем – мы-против-всего-мира – воспринимался как некое корпоративное партнерство, в котором каждый управлял автономным подразделением. Он помогал с детьми, если бывал дома, но чаще его не было. Пожалуй, впервые она почувствовала изменения вскоре после рождения Джеймса, в первые же месяцы, когда любовь соединилась с обязательствами, интимность с обособленностью. За эти несколько месяцев Кейт приняла решение некоторое время не возвращаться на работу – на материнские обязанности оставалось слишком мало времени. Те хаотически разбросанные часы, выпадавшие либо в слишком раннее, либо в слишком позднее время, казалось, никак не совмещались с режимом малыша. Никогда прежде она не испытывала такой безусловной преданности. Никогда не думала, что чувство может быть таким сильным по отношению к тому, кто не может поделиться с тобой ничем, кроме своего существования, своих потребностей и, изредка, улыбки. Вскоре они перебрались в пригород. Впервые она оказалась настолько отрезанной от мира. Порой все ее общение сводилось к пустой болтовне и выяснению отношений с компанией кабельного телевидения. Она почувствовала необходимость записаться в плей-группу через городскую организацию приезжих – хотя бы ради того, чтобы время от времени вырываться из дома и общаться с взрослыми людьми.
Однажды вечером, вернувшись домой, Крис объявил о двухнедельной поездке в Бутан. Вид у него был извиняющийся и виноватый – он понимал, как это называется. Но подо всем этим читалось что-то еще. Предвкушение. Возбуждение. Облегчение. Кейт точно знала, что он был искренен, когда говорил о том, что скучает по ним в поездках. Но она также знала, что муж обожает эти свои путешествия, перемену мест, новую обстановку. Она испытывала то же самое, когда путешествовала вместе с ним.
Что более важно, она осознавала – что-то изменилось. Он не мог больше говорить, что ему нравится бывать в отъезде. Она поступила бы недостойно, указав ему на это. Он был хорошим мужем и отцом, и, что сложнее всего, она нуждалась в нем. Так что Кейт предпочла сдержаться и не сказала ничего. Отправляя в стирку его вещи после поездки в Бутан, она нашла в кармане сор, который приняла за табачные крошки. Это она тоже оставила без комментариев.