Независимость мисс Мэри Беннет
Шрифт:
— Разумеется, миссис Дарси. Хотя я очень и очень опасаюсь, что и при несметных богатствах пройдет несколько дней, прежде чем я завершу их поиски, — сказал мистер Споттисвуд. (Глаза серьезны, губы сжаты в прямую линию, весь смех укрыт внутри.) — Полагаю, вы хотите, чтобы этим занялся я сам?
— Да! И начните с Манчестера! В случае неудачи — Ливерпуль.
Из сестер только Элизабет более или менее верно оценивала причины бедлама в бальном зале. Она не сомневалась, что до их водворения в Пемберли они были ближе к ангелам, чем обычные смертные дети. Зная это, все ожидали, что ангельское поведение останется прежним. Тогда как
Ну, поклялась она, когда впереди замаячила нужная дверь, пора все это изменить. Не подслащиванием, не лаской. Они к этому еще не готовы. Но властью, какую они почувствуют в новых людях, как чувствовали ее в отце Доминусе. Наставлениями, нацеленными на то, чтобы научить их, как жить дальше. Мы спасли их не для того, чтобы вышвырнуть в мир без руля и нищими. Иными словами, наша обязанность — начать их образование здесь и сейчас.
Джейн, Мэри и Китти мирно беседовали в Розовой гостиной. Длилось это ровно до того мгновения, когда туда вихрем влетела Элизабет.
— Джейн, — сказала она гневно, — это все твоя идея, а потому не ссылайся на то, что твоя чувствительность и тонкость натуры извиняют твое неучастие! Китти, сними это легкомысленное подобие платья и надень что-нибудь, сшитое из матрасной ткани. Сию же минуту, ты меня слышишь? Мэри, поскольку ты ответственна за появление Детей Иисуса в Пемберли, обрати свои страхолюдные способности на благие цели!
Все три сестры смотрели на нее, разинув рты, вытаращив глаза.
— Я польщена, что меня считают страхолюдной, Лиззи, но я понятия не имею, что ты считаешь благими целями, — сказала Мэри. — Прошу, объясни, что произошло? Что-то ведь произошло?
— Дети Иисуса… Дети Сатаны, называет их Парментер, ведут себя хуже дикарей. Мои слуги в полной растерянности, и, если мы четверо не подадим добрый пример, мне придется искать десятки новых слуг, начиная с дворецкого, — ответила Элизабет сквозь зубы.
— Господи! — прохныкала Китти, бледнея. — У меня нет платьев из матрасной ткани, Лиззи.
— Джейн, если ты заплачешь, клянусь, я отшлепаю тебя и покрепче, чем Каролина Бингли шлепает твоего маленького миленького Артура, отвратительнейшего мальчишку! Встретьте меня у парадного входа в бальный зал через полчаса, одетые для войны.
— Нет, право, Лиззи скрылась в клубе дыма, — сказала Мэри, чуя вызов и подбодряясь. — Что же, девочки, без споров! Китти, если у тебя нет платья, за которое ты заплатила меньше двухсот гиней, советую тебе занять платье у какой-нибудь младшей
Джейн вскочила на ноги вне себя от ужаса.
— Мне хочется заплакать, но я боюсь! — простонала она.
— Отлично! — сказала Мэри с удовлетворением. — Китти, пошевеливайся!
Элизабет ждала их, нагруженная белыми накрахмаленными фартуками и четырьмя гибкими тростями. С кремневым лицом она раздала три трости, а одну оставила себе.
— Надеюсь, их будет достаточно только показать, — сказала она, вынимая большой ключ из кармана широкого фартука, который Китти в последний раз видела на миссис Торп, младшей экономке. — Наденьте, пожалуйста, фартуки. Сейчас явятся лакеи с совками, вениками, щетками, тряпками, ведрами мыльной воды и швабрами — по крайней мере им лучше явиться! Если верить Парментеру, стены внутри изукрашены всем, начиная от кушаний и кончая экскрементами. Мэри, в этой вылазке ваш командующий — я, понятно?
— Да, Лиззи, — сказала Мэри, безоговорочно подчинившаяся.
— Ну, так начнем. — Элизабет вставила ключ в замок, повернула его и открыла дверь.
Им в ноздри ударил четкий запах экскрементов, но прошло слишком мало времени, чтобы комья пищи успели протухнуть, не малое благо! Большое число чего-то вроде бурых свертков скользило и елозило на паркете, натертом до блеска для танцев. Ни единый из свертков не обратил внимания на вторжение женщин, что дало Элизабет время закрыть и запереть дверь, а затем вернуть ключ в карман.
По неизвестной ей причине Парментер поставил очень большой обеденный гонг у самой дверной арки. Фиц привез его из Китая, пленившись тонкой чеканкой бронзы, — только для того, чтобы обнаружить, что Парментер не пожелал расстаться со своим старым гонгом и «потерял» новый. Едва ее взгляд упал на гонг, Элизабет улыбнулась с искренней радостью и ударила тростью по его гравированной поверхности.
БУ-УУ-МММ! Когда отголоски этого громового удара замерли, наступившая тишина была идеальной. Каждый бурый сверток замер на половине скольжения.
Элизабет рассекла воздух тростью для порки, пугающе свистнувшей, и вышла на середину зала, старательно избегая наступить на что-либо подозрительное.
— Снимите свои халаты! — прогремела она.
Они поспешили скинуть одеяния, продемонстрировав, что отец Доминус не верил в нижнее белье. Или в мытье. Или в тряпки для подтирания задниц. Их коже следовало быть белее молока, но она была тускло-серой с зигзагами под мышками и в паху, где они потели, трудясь.
Другой ключ повернулся в замке, внутрь вошли десятеро лакеев с принадлежностями для отмывания пола и стен.
— Благодарю вас, — сказала Элизабет. — Поставьте их — я пригляжу за тем, что надо будет сделать тут. Герберт, будьте добры, соберите все жестяные лохани, какие имеются в Пемберли. Если их окажется недостаточно, займите в деревне. Удостоверьтесь, что прачечная сможет в нужное время обеспечить достаточно горячей воды, чтобы наполовину наполнить каждую. К ним мне потребуются парижское мыло, губки и мягкие щетки для мытья. — Она повернулась от Герберта с деревянной физиономией к равно ничего не выражающему Томасу. — Томас, пусть кто-то на быстрой повозке немедленно отправится в Манчестер и купит тридцать пар кальсон, панталон, рубашек и курточек по размеру подходящих для десятилетнего мальчика. А также двадцать пар штанишек, нижних юбочек, платьев и кофточек, по размеру подходящих для десятилетней девочки. Обувь может подождать. Я хочу, чтобы одежду доставили сюда вчера, будьте так любезны.