Неземная

Хэнд Синтия

– Клара! – восклицает она, и старается выглядеть довольной, но я могу сказать, что она огорчена, что не была здесь со мной, словно я ребенок, сделавший свой первый шаг, а она пропустила это.

– Мне легче делать это, когда ты не смотришь, - объясняю я. – Меньше давления, или вроде того.

– Что ж, я знала, что у тебя получится.

– Я в восторге от платья, которое ты мне подарила, - говорю я в попытке изменить тему разговора. – Может нам сходить поужинать вечером, и я тогда надену его?

– Звучит как план, - она отпускает меня, берет свой чемодан и тащит его по холлу, направляясь к своей спальне.

Я иду следом.

– Как дела на работе? – спрашиваю я, пока она укладывает чемодан на кровать, открывает верхний ящик своего шкафа, и начинает укладывать нижнее белье и носки внутрь. Мне остается только покачать головой при взгляде на то, насколько она аккуратная, все ее белье сложено, распределено по цвету и уложено в идеальные маленькие ряды. Кажется невозможным, что мы родственники, она и я.
– Разобралась со всеми проблемами?

– Да. Все стало лучше, в любом случае. Мне, правда, нужно было выбраться отсюда. – Она подошла к следующему ящику. – Но мне жаль, что я пропустила твой день рождения.

– Ничего страшного.

– Что ты делала?

Почему-то я не решаюсь рассказать ей о Такере и нашем прыжке с дерева, и том времени, которое провела с ним на этой неделе в походах, собирая чернику, о рафтинге, о том, что говорила по-корейски с посторонними людьми в его присутствии. Может, я боюсь того, что она посчитает Такера тем, чем в глубине души я признаю, он и является, - отвлекающим фактором. Она скажет, что я должна снова начать работать над миссией «Спасение Кристиана». Потом мне придется сказать ей, что даже если я чувствую, что стала гораздо сильнее сейчас, даже если я наконец-то могу летать, я не могу оторвать нагруженную сумку от земли. И она наградит меня тем самым взглядом и произнесет ту речь о легкости и силе, и том, что я способна сделать это только если смогу сконцентрироваться. Но я просто не хочу всего этого. Не сейчас, по крайней мере. Но кое-что я должна рассказать.

– Венди одолжила мне своего брата и пару спортивных ботинок, и он взял меня туда, где все ребята прыгают в реку Хобек, - сказала я на одном дыхании.

Мама смотрит на меня подозрительно.

– Венди одолжилатебе своего брата?

– Такера. Ты видела его, когда мы съехали с дороги зимой, помнишь?

– Мальчик, который привез тебя домой после танцев, - говорит она задумчиво.

– Да, это он. И спасибо, что вспомнила про это.

Около минуты никто из нас не говорит ни слова.

– Я купила тебе кое-что, - проговорила она, наконец. – Подарок.

Она открывает отделение чемодана и достает что-то, сделанное из темно-фиолетовой ткани. Это куртка, потрясающий вельветовый куртка, в точности того же цвета, что и мамина фиалка на кухонном подоконнике. Она скроет рыжий цвет моих волос и подчеркнет голубизну глаз. Она идеальна.

– Я знаю, что у тебя есть твоя парка [66] , - говорит мама, – но я подумала, что ты можешь носить что-нибудь поярче. И в любом случае, в Вайоминге никогда не может быть слишком много курток.

66

Парка– это куртка удлиненного типа, часто прикрывающая верхнюю часть бедер. За ней закрепилось и

другое название – «аляска».

– Спасибо, мне очень нравится.

Я наклоняюсь вперед, чтобы взять у нее куртку. И в мгновение, когда мои пальцы касаются мягкой, бархатистой ткани, я оказываюсь в видении, посреди леса.

Я спотыкаюсь и падаю, царапая кожу на правой ладони. У меня не было видений уже несколько недель, с танцев, когда я увидела себя, улетающую из пламени с Кристианом в руках. Сейчас видение не похоже на предыдущее, когда я шла к нему по склону холма. Но Кристиан все же здесь, дожидается меня, и когда я вижу его, то зову по имени, и он оборачивается, и я бегу к нему. Я скучала по нему, понимаю я, хотя и не могу разобраться, чувствую ли это сейчас или в будущем. С ним я ощущаю себя целостной. То, как он смотрит на меня, словно нуждается во мне. Только мне и ни в ком другом.

Я беру его ладонь. Скорбь также здесь, смешанная со всем остальным – эйфорией и страхом, решимостью и даже частицей старого доброго желания. Я ощущаю все это, но над всеми чувствами преобладает скорбь. Словно я потеряла самое дорогое в мире. Я склоняю голову и смотрю туда, где наши руки соединяются, рука Кристиана созданная так совершенно, словно рука хирурга. Ногти аккуратно подстрижены, кожа гладкая и почти горячая при прикосновении. Его большой палец гладит тыльную сторону моей ладони, рождая во мне дрожь. И потом я понимаю.

На мне надета фиолетовая куртка.

Я пришла в себя, и обнаружила маму, сидящей рядом со мной на кровати, с рукой, обвивающей мои плечи. Она сочувствующе улыбается, ее глаза обеспокоены.

– Прости, - говорю я.

– Не глупи, - отвечает она. – Я понимаю, каково это.

Иногда я забываю, что когда-то и у мамы было предназначение. Это было, вероятно, около ста лет назад, ведь она в то время была одного со мной возраста. Что (я быстро считаю про себя) приходится, примерно, на период с 1907 по 1914. Что значит, что дамы носили длинные белые платья, а мужчины высокие шляпы и густые, щетинистые усы, а также были конные повозки, корсеты и Лео ДиКаприо вскоре выиграет билет на Титаник. Я пытаюсь представить маму в то время, содрогающуюся от силы своих видений и лежащую в темноте, пытаясь собрать куски головоломки воедино, понять в чем дело и что она должна сделать.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она.

– Я надену эту куртку, - отвечаю я дрожащим голосом. Она лежит на полу рядом с кроватью. Должно быть, выскользнула из моих рук, когда ко мне пришло видение.

– Хорошо, - отвечает мама. – Думаю, тебе пойдет.

– Нет. В видении. Там я была одета в эту куртку.

Ее глаза чуть расширяются.

– Время подходит, - она аккуратно заправляет прядь волом за мое ухо. – Все проясняется. Это случится в этом году, в этот сезон пожаров, я уверена.

То есть уже через несколько недель. Всего недель.

– Что, если я не готова?

Она улыбается понимающе. Ее глаза снова мерцают тем странным внутренним светом. Она поднимает руки и вытягивает их над головой, зевая. Она выглядит гораздо лучше. Не такой усталой. Не такой измученной и разочарованной во всем. Она выглядит как раньше, словно готова подпрыгнуть и начать тренировать меня заново, будто она взволнована на счет моего предназначение и решительно настроена помочь мне добиться успеха с ним.