Нежеланный брак

Маура Катарина

Я замираю в дверях, слыша звуки смеха и безнадежно фальшивых нот. Прошли годы, но некоторые вещи не меняются. Интересно, что бы сказали наши матери, увидев ее здесь? Были бы они горды тем, как моя жена продолжает их наследие?

Я столько лет боялся переступить этот порог, был уверен, что вина раздавит меня, но вместо этого я улыбаюсь, глядя на свою красивую жену. Фэй прекрасна всегда, но за роялем она по-настоящему светится.

Она поднимает голову, ее глаза расширяются от удивления:

— Дион!

Дети

тут же переключают внимание на нее, любопытство на их лицах очевидно. Пара мальчишек недовольно смотрят на меня исподлобья, и я едва сдерживаю смешок. Ну да, Фэй — чертовски горячая учительница, так что я их понимаю.

Она встает, и я вхожу в класс, встречая ее на полпути.

— Не могу поверить, что ты пришел. Я думала, ты будешь ждать снаружи. Я не думала… — Она осекается, и я ухмыляюсь. Черт, какая же она милая. Она так заботлива, так внимательна. Не понимаю, чем заслужил такое счастье.

— Надеюсь, я не мешаю?

Она качает головой, хватает меня за руку и тащит обратно к роялю.

— Класс, — говорит она, и ее улыбка настолько заразительна, что даже дети начинают невольно улыбаться в ответ. — Это мой муж, Дион Виндзор.

Среди девочек раздаются приглушенные смешки, и я чувствую, как краснею. В классе дети разного возраста, и взгляды старших девчонок заставляют меня чувствовать себя немного неуютно.

— Мы учимся играть Fur Elise, — объясняет Фэй. — Классика. И начало довольно простое. — Затем она поворачивается к классу. — Хотите посмотреть, как сыграет мой муж? Он не играл годами, но я уверена, что он справится. Если он сыграет всю пьесу, я больше не хочу слышать от вас ни единой жалобы!

В ответ раздаются крики, подбадривающие меня и дразнящие одновременно. Половина класса явно надеется, что я провалюсь, чтобы Фэй дала им что-то попроще, а вторая половина болеет за меня — скорее всего, исключительно ради нее.

Фэй смотрит на меня, когда я рассеянно провожу пальцами по клавишам.

— Пожалуйста? — шепчет она, и ее улыбка чуть-чуть меркнет.

Сердце пропускает удар, и я киваю. Ради этой улыбки я сделаю что угодно. Думаю, она даже не догадывается, чего именно просит у меня. А может, знает, но понимает, что мне просто нужен толчок.

Я начинаю играть легендарную пьесу Бетховена. Пальцы немного деревянные, движения не такие плавные, как когда-то, но мелодия все равно льется на удивление легко, и это отнимает у меня дыхание. Я так привык играть, будучи пьяным, используя музыку как выход для своей боли, что забыл, каким волшебством она может быть, когда ты по-настоящему погружаешься в нее, оставаясь в ясном уме.

Все исчезает — кроме руки Фэй на моем плече и мелодии, которую она просила сыграть. Она даже не представляет, что делает со мной. Что делает для меня.

Когда последний аккорд замирает в воздухе, дети начинают восторженно

хлопать, а в глазах Фэй отражается такая нежность, что я не могу отвести взгляда. Я так переполнен любовью к этой женщине, что не уверен, есть ли вообще что-то, чего я бы для нее не сделал.

— Я не играл так уже больше двадцати лет, — признаюсь я, все еще не до конца веря в случившееся. Я и забыл, каким потрясающим это может быть.

Глаза Фэй мерцают чем-то, что я не могу распознать.

— Я горжусь тобой, — шепчет она. — Когда мы писали вместе, мне показалось, что ты скучал по игре, но я была уверена, что ты откажешься.

— Я не мог, — бормочу я, качая головой.

— Почему?

Я тянусь к ней и нежно убираю ее волосы с лица.

— Потому что ты попросила меня играть.

— Вот так просто?

Я киваю.

— Для тебя? Всегда.

Она наклоняется, ее губы мягко, нежно касаются моих, и я вздыхаю у нее во рту, отвечая на поцелуй, не торопясь с ней. Даже детские насмешки и крики не отрывают меня от нее. Не думаю, что что-то могло бы.

— Я люблю тебя, — шепчет она.

Я улыбаюсь ей.

— Я люблю тебя больше.

Фэй отстраняется с ярко-красными щеками, и я не думаю, что она когда-либо была более красивой. Боже, я пропал. Она владеет мной.

— На сегодня все, — говорит она своему классу, лучезарно улыбаясь. — Помните, больше никаких жалоб! Мы снова будем практиковать это произведение на следующей неделе!

Она игнорирует ворчание, пока ее класс медленно пустеет, и я бросаю ей озорную улыбку, когда дверь закрывается за ее последним учеником.

— Знаешь, — бормочу я, обвивая ее талию руками. — Я всегда хотел трахнуть учительницу. Что скажешь, миссис Виндзор?

Она ахает и шлепает меня по груди, но я замечаю, как ее глаза темнеют от интереса. Она чертовски идеальна для меня, во всех отношениях.

— Ты сумасшедший? — шепчет она, даже прижимаясь своим телом к моему.

— Да, — бормочу я, наклоняясь и касаясь ее губ своими. — Я совершенно без ума от тебя, моя дорогая жена.

— Нас могут поймать, — предупреждает она, но я заглушаю ее жалобы поцелуем.

— Тогда тебе лучше быть хорошей девочкой, ангел. Ты сможешь помолчать для меня?

Она прикусывает мою губу, прежде чем провести по ней языком, вызывая стон из моего горла.

— Да, — шепчет она. — Да.

Чертовски идеально. Не думаю, что я когда-либо был счастливее. Я просто надеюсь, что она чувствует то же самое.

Глава 56

Дион

Я поднимаю руку, и в зале заседаний мгновенно воцаряется тишина, пока я уставился на свой телефон. Лекс звонит уже в третий раз за последние пятнадцать минут. Что-то не так.

— Мне нужно ответить. Соберемся снова через пятнадцать минут.