Нежная Лаванда / Sweet Lavender

Пинеро Артур

ДИК. Делани?

КЛЕМЕНТ. Который только что ушел. Кормак Делани, знаменитый доктор.

ДИК. А! Что ж, жаль что мы толком не пообщались. Так чего, разыграем, кому на кресле сидеть?

КЛЕМЕНТ. А давайте.

(КЛЕМЕНТ подбрасывает монету и ловит ее в кулак).

КЛЕМЕНТ. Загадывайте!

ДИК. Решка!

(КЛЕМЕНТ разжимает руку и издает разочарованный вздох. ДИК усаживается в кресло. КЛЕМЕНТ протягивает ему тосты и наливает чай).

КЛЕМЕНТ. Похоже, у вас нет аппетита.

ДИК (морщится,

как от неприятного вкуса во рту). Да, кажется печень снова пошаливает.

КЛЕМЕНТ. Ах, Дик, Дик, и зачем только вы нарушили свое обещание.

ДИК (оживленно). В последний раз, Клемент, в самый последний, мальчик мой.

КЛЕМЕНТ. Но у вас вечно каждый раз – последний, Дик.

ДИК (в негодовании постукивает ножом и вилкой). Ты прямо как дите малое. Сказано – последний, значит – последний! Тебе лишь бы обвинять и искать недостатки. Это не лучшая привычка, Клемент. Обвинения, обвинения, обвинения – и никакой похвалы! Неправильно это..

КЛЕМЕНТ. Похвала? Но за что?

ДИК (с горечью). Ну ты подумай сам, каково человеку моего возраста оправдываться перед пацаном вроде тебя? (Проникновенно, с нажимом). Клем, Клем, я виноват. Я сожалею. Это в самый последний раз. Слово чести. Ну что, мы снова друзья?

КЛЕМЕНТ (пожимает его руку). Конечно, Дик.

ДИК (оживленно). Ну вот и отлично. Но в самом деле, Клемент, мне кажется, ты недооцениваешь силу поощрения. Похвалить, одобрить, еще немного похвалить – этим можно очень многого добиться. Бисквиту?

КЛЕМЕНТ. Да, Дик, спасибо.

ДИК. Капельку виски не желаешь? Одна ложка виски в чай – это отлично тонизирует желудок.

КЛЕМЕНТ. Дик, Делани сказал, что нашей маленькой Лаванде следует временно прекратить учебу.

ДИК. Вот как?

КЛЕМЕНТ (встает из-за стола). Можете себе представить? Черт возьми! Когда она делает такие успехи.

(КЛЕМЕНТ садится за письменный стол и сидит, подпирая голову кулаком).

ДИК. Клемент, мальчик мой! (Заботливо подходит к КЛЕМЕНТУ). Это никуда не годится..

КЛЕМЕНТ. Что не годится?

ДИК. А вот то. Да, я бываю выпимши, но тем более отчетливо все вижу трезвым. (Подходит к КЛЕМЕНТУ и кладет ему руку на плечо). Клемент!

КЛЕМЕНТ. Дик?

ДИК. Когда ты проявил сострадание к никчемному, сломленному негодяю – я имею в виду джентльмена рядом с тобой – ты поступил правильно. Но это не значит, что ты застрахован от неразумных поступков.

КЛЕМЕНТ. О чем вы сейчас? Каких еще поступков?

ДИК. Совершенно определенных поступков, милый, поступков, которые угрожают разрушить твою карьеру. Ты, наверное, думаешь, что никто ничего не замечает. Как ты помогаешь Лаванде с грамматикой и покупаешь ей карандаши, как увлеченно ты объясняешь ей разницу между мысом и перешейком во-о-он у того окна… Клемент, мальчик мой, ради твоего будущего, ради будущего бедной девчушки – умоляю тебя, остановись, пока не случилось непоправимого!

КЛЕМЕНТ (берет

ДИКА за руку). К сожалению, слишком поздно, Дик. Я уже влюбился в нее.

ДИК (вспыхивает гневом и потрясает воздетым кулаком). Вот как ты отплатил мне за гостеприимство! Вот какую пользу ты извлек из опыта человека вдвое старше тебя! Знаешь что! С этого момента я видеть тебя не желаю!

КЛЕМЕНТ. Очень хорошо, Дик.

ДИК (бросается к нему). Клемент, мальчик мой, я немного вышел из себя… (Со слезами на глазах) Сейчас, сейчас я очухаюсь. Но скажи, ты ведь ни словом не обмолвился бедной девочке?

КЛЕМЕНТ. Ни единым словом.

ДИК. Ну хоть так. Лавви теперь придется отправить в деревню, укрепить здоровье… Тут и сказочке конец.

КЛЕМЕНТ. Дик, Дик! Почему это конец?

ДИК. Не разговаривай со мной в таком тоне, молодой человек! Тебя ведь усыновил мистер как-его-там, банкир в общем?

КЛЕМЕНТ. Положим.

ДИК. Так вот будь уверен, что твой приемный отец отреагировал бы точно так же. Если ты нанесешь ему такое оскорбление, ты будешь сущим глупцом. И вряд ли кончишь лучше, чем Ричард Фенил, эсквайр.

КЛЕМЕНТ. А что такого оскорбительного для мистера Уэддерберна в моей любви к простой и великодушной девушке, единственный недостаток которой в том, что она одета не от модистки с Бонд-стрит?

ДИК. Только не жалуйся потом, когда побираться пойдешь.

КЛЕМЕНТ. Ну что за ерунда, Дик. Моя профессия в любом случае останется при мне.

ДИК. Профессия! Скажите на милость! (Он берет курительную трубку с каминной полки). И потом, разве ты не помолвлен с прекрасной барышней? Этой красоткой, племянницей Уэддерберна?

КЛЕМЕНТ. Ну, с дочерью миссис Гилфиллиан мы вместе росли, и, наверное, какие-то такие планы возникали время от времени…

ДИК. Время от времени! Ха-ха-ха!

КЛЕМЕНТ. Но если честно, что-то мне не верится, что в хорошенькой головке Минни Гилфиллиан найдется место для мыслей обо мне.

ДИК. Все может быть, но не лучше ли дождаться момента, когда хорошенькие головки мисс Гилфилиан, миссис Гилфилиан и мистера Уэддерберн вернутся обратно в Англию?

КЛЕМЕНТ. Дик, но вы же понимаете, я уже не властен над собой! Никто не властен над своим сердцем. А мое сердце бьется теперь так: «Лаванда-Лаванда-Лаванда»! С самого утра до самого вечера! (Он закрывает лицо руками).

ДИК. Милый мой, у людей нашего круга есть не только желания, но и долг. Второе перевешивает первое, и это, пожалуй, наше главное отличие.

КЛЕМЕНТ. Но ведь это же подлость, Дик, подлость!

ДИК. А ты думал, стать взрослым человеком и понятия не иметь, что такое подлость? Так не бывает. Ты, конечно, волен пропустить мои слова мимо ушей. Но говорю так не только потому, что люблю тебя, но и потому, что эта бедная женщина, Рут Ролт, была моей доброй подругой пятнадцать долгих лет. И я не стану безучастно смотреть, как ты и ее ребенок причиняете друг другу боль. Вот так вот, мальчик мой. (Он опускается в кресло лицом к камину и раскуривает трубку. С другой стороны занавешенного проема раздается негромкий стук).