Нежная птаха для мрачного колдуна

Шум Марго

Он был очень доволен. Осталось дождаться результата, плодами которого он полюбуется завтра.

***

– Мон, как же я рада за тебя!
– весело проговорила Жиль, когда они с другом собирали пустую тару, чтобы отправиться по домам.
– Ты сегодня сбыл почти все! Матушка твоя очень обрадуется.

– Уж точно обрадуется, - расплылся Монила в широченной улыбке. Давненько Жиль не наблюдала, чтоб друг так радовался.
– Подожди меня, я сейчас, - велел он и смешался с толпой.

Куда это он?
– недоумевала Жиль,

охраняя их пожитки, чтоб не затоптали торговцы, спешащие с рынка. Так странно... с утра столпотворение и гонка занять места получше, и после обеда то же самое, словно все заканчивают торговать в одно и то же время.

Монила вернулся через несколько минут и протянул ей большой леденец на палочке. Губы Жиль сами растянулись в улыбке. Да это же вкус детства! Именно тогда они с Монилой лакомились такими леденцами. У нее-то никогда не было на сладости монет, а вот другу удавалось где-то доставать те, и тогда они покупали леденцы и ели их в каком-нибудь укромном месте, мечтая, что когда-нибудь у них этих сладостей будет завались.

– А тебе?
– поняла Жиль, что на этот раз он принес всего один леденец.

– Обойдусь, не маленький уже, - смутился Монила.

– Тогда будем лизать по очереди, - весело кивнула Жиль, подхватила друга под руку и потянула с рынка. Хотелось скорее выбраться на простор и свежий воздух. Запах специй вперемешку с потными телами опротивел за несколько часов торговли.

– А пойдем к нашим развалинам?
– предложил Монила.
– Оттуда тебе и до дому недалеко.

– А тебе? Матушка не хватится, что тебя так долго нет?

Ей бы, конечно, тоже поспешить, но домой не тянуло совершенно. Перед глазами все еще стояла Зуи, такой какой была сегодня утром - срамной и вульгарной, а еще безмерно грубой. И это перед совершенно посторонним человеком, да еще и мужчиной.

– Нет. Они сегодня в гостях. Вернутся поздно, - заверил ее Монила.

Тут они уже тоже давно не были. Вон как трава выросла, выше человеческого роста. Пришлось потрудиться, пробираясь в развалины старого, давно заброшенного дома, где они с Монилой так много сиживали в свое время.

– Что-то тут изменилось, - пробормотала Жиль, не понимая, почему это место в детстве воспринималось совершенно по-другому. Сейчас она себя тут чувствовала неуютно. Не радовал даже леденец. Хотелось бежать отсюда без оглядки и не возвращаться больше никогда.

– Просто ты отвыкла, - пожал плечами Монила и потянул ее на сложенные друг на друга доски, смахнув перед этим с тех пыль.

– Наверное, - задумчиво протянула Жиль и дала другу лизнуть леденец.
– А знаешь, я видела колдуна, - вдруг сказала.

Делиться тем, что видела и слышала в замке ей почему-то не хотелось, а вот про колдуна не удержалась, сболтнула.

– И какой он?
– оживился Монила.
– Страшный поди? Урод?

– Да нет... Я бы могла назвать его красивым, если бы не бледность лица. Болен он вроде...

– Чем же

он болен?
– сварливо поинтересовался друг. Сообщение Жиль его явно не обрадовало.

– Что-то с кровью, вроде. И крыжовник мой он пускает на лекарство. А еще он какой-то странный, словно и не человек вовсе.

– И что же в нем странного?

– Не знаю. Но рядом с ним так неуютно, как будто вот-вот случится беда. И вопросы он задавал странные.

– А почему он вообще задавал тебе какие-то вопросы?
– повысил голос Монила и посмотрел на Жиль с неодобрение.
– И зачем ты только согласилась ходить в замок?

Зря она ему это рассказала. Хотела поделиться, а получилось только хуже. Монила не поймет и осуждать будет еще сильнее. Да сейчас она и сама себя не понимала. Отчего-то описать образ колдуна не решилась даже в дневнике, словно он мог очернить тот.

– Да ну его!
– деланно легко махнула Жиль рукой.
– Мрачный он тип. Давай не будем больше о нем. На вот, лизни!
– сунула она леденец Мониле в губы, а потом еще и по носу мазнула. За что тот ей на голову насыпал сухой листвы. Так они и дурачились, пока не сели всю сладость и не настала пора возвращаться домой.

Неладное Жиль почувствовала, как только свернула на свою улицу и заметила, как со двора выходит представитель закона в форме. А рядом с калиткой стоит жандармская повозка с эмблемой Райской долины - золотое солнце на черном фоне.

Ноги становились все более ватными по мере приближения ко двору, где толпился народ. Что все они там делают? И где тетя? Ощущение беды надвигалось с такой скоростью, что войти во двор и посмотреть, возле чего же все столпились и что с таким любопытством рассматривают, у Жиль не хватило сил и храбрости.

– Жиль, девочка моя, - на плечо ее опустилась рука, и рядом возник господин Адис - директор ее школы.

– Что там, вы знаете?
– непослушными губами проговорила она.

Глаза уже заволакивало то ли туманом, то ли слезами. И сердце болело так сильно, как не болело еще никогда. Стоять было трудно, и Жиль вцепилась в холодный металл калитки.

– Твоя тетя Зуи... Сегодня она отправилась в мир иной, - скорбно произнес директор и возвел глаза к небу.
– Короток был ее земной путь и грешен. Но на все воля Богини.

– Тетя?!
– даже не спросила, а выкрикнула Жиль.
– Но как?! С утра же было все хорошо...

А у самой уже перед глазами расплывались разноцветные круги. Если не возьмет себя в руки, рухнет прямо тут.

– Любовь к наркотикам ее сгубила. Вот сердце и не выдержало.

– Я должна ее увидеть, - Жиль отказывалась верить тому, что он говорил. Не могла тетя Зуи - единственный родной человек во всем мире, так вот бросить ее.

– Не ходи туда, девочка, - попытался удержать ее господин Адис.
– Сейчас приедет карета скорой помощи и увезет ее в дом скорби. А завтра ты сможешь с ней попрощаться.