Нежная

Фред Винни

– Я тоже.

– Сейф заказывать?

Я посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет, он рассмеялся, я тоже, он сказал:

– Я сам не знаю, шучу я или нет, не смотри на меня так. С тобой рядом вообще какие-то другие стандарты нормальности, я в состоянии постоянного охреневания уже третий день. А сейф всё-таки куплю, сейф в доме нужен. Кукол там держать, духи, всё такое, – он говорил, постепенно меняя серьёзный тон на шутливый, в конце начал смеяться, я тоже, это было всё очень странно, но пока он меня обнимал, я была готова в этом находиться. Мне всё нравилось.

Он так сильно хотел спать, что я начала засыпать тоже, хотя прекрасно выспалась, просто он своё состояние излучал, а я была

так сильно на него настроена, что улавливала и умножала внутри себя на сто. Стало понятно, что если я не встану прямо сейчас, то через минуту отключусь, поэтому я выцарапала себя из этого сонного состояния и с трудом отодвинулась, спросила:

– А что в коробке, которую ты просил принести?

– Постельное. Забей на него, я в одежде посплю, я уже не встану.

– Давай вставай, ты же не собака. Две минуты усилий – и ляжешь спать как человек.

– Жестокая, – вздохнул ВэВэ, с тихим стоном поднимаясь с матраса, потёр глаза и констатировал неохотно, но несомненно: – Но ты права. Давай, я открою, – он протянул руку за коробкой, которую я пыталась расковырять остатками ногтей, открыл и достал упакованный комплект белья. Мы быстро справились с ним вдвоём, потом точно так же вдвоём раздели ВэВэ, он смеялся, но не мешал мне, только в конце откинул одеяло, приглашая меня к себе, я заметила маленькую татуировку у него на боку и спросила:

– Что это? Она что-то значит?

– Ложись ко мне – расскажу, – хитро улыбнулся он, я разделась за секунду и нырнула к нему, сразу же нащупывая татуировку – она была выпуклая и ощущалась кончиками пальцев, как будто что-то было зашито под кожу.

– Как ты её так сделал? – я откинула одеяло, пытаясь рассмотреть получше – это была морская звезда, маленькая, с монету. ВэВэ усмехнулся и сказал:

– Только никому ни слова, это огромный секрет, о нём знаю только я, Мишка и татуировщик.

Я неистово закивала, готовая услышать что-нибудь забавное и глупое, а вместо этого услышала:

– В меня в детстве Мишка из арбалета попал случайно. У меня был спортивный арбалет, из него нельзя стрелять в помещении, только на улице или в тире, потому что у него железные стрелы, и они сильно рикошетят. Но мы были мелкими придурками и нас это не парило, мы решили пострелять у меня в комнате. Стрела срикошетила об стену и прилетела мне в бочину, вошла на треть. А я мелкий был, тощий, выглядело так, как будто я помру прямо там. Больно не было вообще, но было дико страшно, что взрослые узнают и накажут, отберут всё оружие и запретят Мишке приходить. Мы тогда только начинали общаться, но я уже понимал, что у меня такого друга не было никогда в жизни, я не хотел его потерять по такой идиотской причине. Тем более, мы знали, что сами виноваты – в инструкции к арбалету написано крупно, несколько раз – "не использовать в помещении", и мама мне говорила не заряжать его, играться – ради бога, но без стрел. А мы зарядили и стреляли, стрелы летели куда зря, мебель поцарапали, уже было понятно, что это плохая идея, но нас это не остановило. И вот, стрела у меня в боку, Миша в шоке, хватается за голову, говорит: "Всё, меня выгонят из дома, а может даже посадят". Я говорю: "Спокуха, если ты будешь молчать, и я буду молчать, то никто не узнает. Ты стрелу вытащи и всё".

Я тоже была в шоке и держалась за голову, пытаясь представить, что я сделала бы с ребёнком, который стрелял из опасного оружия вопреки запрету и поранился.

"Ничего, я бы просто была в ужасе и вызывала все «скорые» в мире."

ВэВэ посмотрел на меня, тихо рассмеялся и сказал:

– Расслабься, это было десять лет назад. Мишка пошёл в магазин, как бы за мороженым, купил водку и швейный набор, вытащил стрелу, продезинфицировал всё на свете, зашил дырку, поменялся со мной футболками, а потом заставил

меня допить водку, чтобы "продезинфецировать кровь". Боже, какой бред, мы реально в это верили, – он рассмеялся, потёр глаза и шёпотом признался: – Такая гадость, я её до сих пор пить не могу. Мы, короче, допили её, мороженым заели и вроде как забыли об этом. Мишка ушёл в моей дырявой-кровавой футболке, потом постирал, зашил и мы обратно поменялись, а я ходил забинтованный и зашитый, долго, пока оно не заросло всё. Но когда ты мелкий, скрывать от мамы дырку в боку довольно сложно, поэтому в какой-то момент она заметила, что я при ней не переодеваюсь, и решила почему-то, что я сделал татуировку, и прячу от её. Я не стал это ни подтверждать, ни опровергать, просто молча выслушивал о том, какой я нехороший человек, совсем не доверяю маме, не советуюсь, не слушаюсь, и всё остальное вот это. Потом в какой-то момент она сама для себя решила, что готова смириться с любой моей татуировкой, даже если она какая-то ужасная, и попросила просто показать. Я пошёл к татуировщику и сделал её. Показал, мама успокоилась, все счастливы. Арбалет в большой коробке в коридоре, дам потом поиграться, если захочешь.

– Обалдеть, – медленно выдохнула я, помолчала и спросила: – А почему морская звезда?

– По форме шрама хорошо подходила, там было как раз пять лучей таких, и в центре твёрдый круг. Татуировщик предлагал разные звёзды, цветы, взрывы, но мне морская больше всех понравилась, я тогда в игру играл с пиратами, так что зашло хорошо.

– Жесть, – вздохнула я, он рассмеялся, спросил:

– А у тебя есть тату?

– Шутишь? Меня бы убили, если бы я это сделала.

– Не убили бы, – он отмахнулся, зевнул и добавил, сладко потягиваясь: – Если родители готовы убить ребёнка из-за татухи, то это очень странные родители, бежать от них надо, а то мало ли, что им в следующий раз не понравится. Да?

Я вздохнула и промолчала, посмотрела на стены в поисках часов, но стены были такие белые, как будто этот дом вообще только что создали, поэтому я посмотрела на окно – там было солнечно.

– Когда тебя будить?

– Ни-ко-гда! Я буду спать, пока смогу, до скончания времён. И тебе рекомендую.

– Понятно, – я улыбнулась, понимая, что от этого сонного создания уже ничего не добьюсь, обняла его поудобнее и поцеловала в щёку, шёпотом сказала: – Волшебных снов.

– Волшебных, – кивнул ВэВэ, и через секунду уже спал. Я полежала с ним, мысленно планируя остаток дня, потом осторожно выбралась из-под одеяла, оделась и пошла хозяйничать.

* * *

Слово "хозяйничать" у меня в голове имело ярко выраженный негативный оттенок, и употреблялось строго в составе фразы "нечего тут хозяйничать", но в исполнении ВэВэ это звучало прекрасно, и я вспомнила, как бабушка тоже использовала это слово, когда отдавала мне на растерзание свои запасы советских тканей или свою спальню.

"Я ничего не испортила в итоге. Были пробы и ошибки, но они все были поправимы, и в конце всё получилось хорошо. Наверное, это зависит от тона приказывающего."

Тон ВэВэ был великолепен, я была уверена, что всё получится в лучшем виде. Разобрала пакеты из супермаркета, чисто символически прошлась тряпкой по ванной комнате, подоконникам, дверным ручкам и кухонным шкафчикам, больше для успокоения совести, везде была идеальная чистота. Включила холодильник, нашла в телефоне идеальную песню, занялась блинами, пробуя результат и немного меняя тесто после каждого следующего блина, пока не получилось идеально. Поверх стопки надкусанных блинов легла стопка красивых и вкусных, я выключила плиту и включила чайник, решая, что лучше испеку горячих, когда ВэВэ проснётся. И в следующую секунду он открыл дверь кухни, не открывая глаз, и сонным голосом спросил: