Нежнее неба

Минаев Николай Николаевич

Н. П. Кугушевой-Сивачевой («Вместо всякой вкусной жвачки…»)

Вместо всякой вкусной жвачки, В край далекий из Москвы, Папирос плохих две пачки Посылаю я, увы! Дар мой скуден и неярок, Но при нем напомню вновь: Хоть не дорог мой подарок, — Дорога моя любовь! 1946 г. 4 сентября. Среда. Москва

М. Д. Рындзюнской («В знак моего к Вам уваженья…»)

В

знак моего к Вам уваженья Пусть рифмы будут здесь на ять, И сам на целую сажень я Хочу Вам ямбами сиять. Я помню день: с утра был тих он, А к ночи впал в какой-то бред, И не один Чурилин Тихон Был Вами бережно согрет. В работе с силою Атланта, Вы в жизни слабенькая нить, И кроме Вашего таланта Я Ваше сердце стал ценить. Поэт, ваятель, балерина, — Для всех лишь в этом толк, а я Нашел и душу в Вас, Марина Давыдовна Рындзюнская. 1946 г. 14 ноября. Четверг. Москва

«Как призывно ни гляди ты…»

Как призывно ни гляди ты, Взор твой страсти не родит: Не сестра ты Афродиты, А почти гермафродит. Такова твоя фигура От плечей и до колен, Что и с помощью Амура На тебя не встанет член. 1947 г. 15 апреля. Вторник. Москва

Говорит старая барыня («Ни охнуть, ни вздохнуть!..»)

Ни охнуть, ни вздохнуть!.. И дамам нету спуску, Чуть скажешь что-нибудь Сейчас тебя в кутузку. Разрушили семью, Весь мир разудивили; За башнями семью Сидит какой-то Швили. На улицах – бедлам, А молоко в продаже С водою пополам, И нет муки, и даже От красной ерунды Ухудшилась погода… И это все – плоды Семнадцатого года! <1947 г. 25 июля. Пятница. Москва>

Н. С. Бонар («Отнюдь не в хандре и унынии…»)

Отнюдь не в хандре и унынии, А с трепетом как на пожар, Я мчусь к Вам в Петровские линии, Надежда Сергевна Бонар. В большой разгороженной комнате, Где сумрак таится с утра, Вы нам, когда нужно, напомните, Что взяться за дело пора. Что ждать нам уж более некого, А вздумает если прийти Танцовщица бывшая Грекова, Так с нами ей не по пути. И вот мы – друзья картомании — За стол все и молод и стар Усядемся в теплой компании У Вас, у супругов Бонар. <1947 г. 7 августа. Четверг. Москва>

«Не могу сказать

короче я…»

Не могу сказать короче я: — Ведь почти что на ходу Я строчу Вам семистрочие, В нем имею я в виду Вас и все такое прочее… Здесь я ставлю многоточие, А во вторник к Вам приду. 1948 г. 16 апреля. Пятница. Москва

М. П. Горбункову («Митрофан Петрович! Пиво, квас…»)

Митрофан Петрович! Пиво, квас, Кофе, чай, вино и молоко Вновь я собираюсь пить у Вас, Но до Вас добраться нелегко. Повторишь пока идешь сполна Все слова на а, или на я, До такой уж степени длинна Фрунзенская набережная. Но осилю, хоть и не юнец, Я кой-как препятствие сие, И вблизи увижу, наконец, Дом 118, корпус Е. <1948 г. 30 октября. Суббота. Москва>

«По дороге катится…»

По дороге катится К дому из кина, Словно каракатица, Серка Сракина. Марфою-посадницей Смотрит на парней, И при этом задницей Дрыгает сильней. 1948 Москва

«Спасал от Гитлера Европу…»

Спасал от Гитлера Европу И был при этом ранен в…! 1949 г. 14 января. Пятница. Москва

Е. С. Должанской («Мы с Вами добрые друзья…»)

Надпись на книге

Мы с Вами добрые друзья, Ведь Вы, Е. С, моя соседка, Так вот Вам лирика моя, Вы ею пользуйтесь нередко. В ней запах свежести разлит, И пусть во время чтенья прытко Пред Вами по полу юлит Миниатюрная Зуритка. 1949 г. 22 марта. Вторник. Москва

«Небо в клочьях от хламид…»

Небо в клочьях от хламид Сизосеро, Электричеством томит Атмосфера. Затаив дыханье сад Стал безмолвней, Он как будто полосат В блеске молний. Он едва-едва живой, В предосенье Жаждет влаги дождевой Как спасенья. И в душе переворот, Словно как-то С жизнью я иду вразброд, Против такта. Но ведь это не беда, Что к заре я Не укроюсь никуда От хорея. 1949 г. 14 августа. Воскресенье. Пушкино, Моск. обл.