Нежное создание
Шрифт:
Ни свет ни заря её разбудил патрульный из ночного дозора, который разыскивал своего капитана. Из его сбивчивого рассказа Хенни поняла, что конь господина вернулся в конюшню без седока. Чтобы выяснить, что случилось, она решила сходить в здание караульной службы и обо всём разузнать на месте.
Полученные сведения были неутешительными.
Зная о пристрастии своего капитана к петушиным боям, стражники ночного дозора навестили хозяина таверны «Старина Ханс». Тот подтвердил, что господин капитан заходили к ним. В качестве доказательства указал на его шляпу
Был ли господин капитан в сильном подпитии, когда и куда ушёл, никто из подавальщиц, как и трактирщик, вспомнить не смогли. Или поделиться своим знанием не захотели.
Стражники приступили к поискам пропавшего капитана.
Для Ники настали самые тяжёлые дни в её жизни. Долгие часы ожидания вестей сводили с ума и сеяли неуверенность. О том, что Якоб мог выжить, думать не хотелось.
Отъезд в Амстердам не состоялся.
Господин Геррит ван Ромпей отложил своё возвращение в родной город и решил задержаться в Зволле до выяснения всех подробностей исчезновения Якубуса ван Вербума.
Ника была тронута, когда он деликатно и ненавязчиво предложил свою помощь при любом исходе поисков. Она вконец вымоталась, долгое время проведя рядом с потерянной от горя и плохо соображавшей госпожой Маргрит.
Женщина будто чувствовала, что больше не увидит сына. Она не кричала, не рвала на себе волосы — крепко сомкнула губы и остекленевшими глазами бездумно смотрела перед собой. Согнувшись, качалась на сиденье кресла взад-вперёд и беззвучно шептала одно и то же:
— Верни его… Возьми меня…
Ника уговаривала её преждевременно не хоронить Якоба, но госпожа Маргрит не слышала.
От вида состояния матери, которой предстояло похоронить своего единственного сына, душа Ники стонала от жалости. Помимо её воли тихие слёзы холодили и без того холодные щёки.
Хенни выглядела не лучше. Постоянно повторяла:
— Как же так?
Она не могла ни на чём сосредоточиться. Бралась за уборку, бросала, шла готовить еду, которую хозяева не ели. Сидела без дела, беспомощно сложив руки на коленях, затем снова приступала к уборке. Беспрестанно утирала слёзы и шумно сморкалась.
После визита лекаря и выпитого кубка успокоительной травяной настойки, госпожа Маргрит забылась долгим беспробудным сном.
Ника тоже выпила большую чашку, но не настойки сомнительного состава с тошнотворным запахом, а виноградного вина из плетёной фиаски — подношения банкира, удивляясь в очередной раз вместимости бутыли — сколько ни пей, а дна всё не видно. Заснула тут же, сидя в кресле с подушкой под спиной, укутавшись в мягкий шерстяной плед.
***
От резкого пробуждения Ника вздрогнула всем телом. Не сразу поняла, что её разбудил стук дверного молотка. Она прислушалась к торопливым шагам Хенни.
— Мне нужно увидеться с госпожой Маргрит, — спокойно заявил приятный мужской голос.
— Хозяйка отдыхают. Приходите завтра, — доложила служанка, видимо, собираясь закрыть дверь.
— Я пришёл с плохими вестями, — сказал визитёр громче и настойчивее.
Ника вскочила, чуть не упав.
Госпожа Маргрит тоже проснулась. Сев в постели, она уставилась на открытую дверь гостиной.
— Руз! — замахала руками, указывая дочери помочь ей спуститься с ложа и сесть в кресло.
В дверном проёме появился бравый немолодой мужчина в военной форме. За ним, нервно теребя передник и тяжело вздыхая, стояла Хенни.
Поздоровавшись с хозяйкой дома и её дочерью, старший бальи города Зволле сразу же приступил к делу.
Сообщив о смерти капитана Якубуса ван Вербума, он стал задавать вопросы хозяйке дома.
«Расследование причины смерти?» — Ника вскинула брови, остановив взгляд на красиво подстриженных усах и бородке довольно симпатичного местного дознавателя.
С беспокойством смотрела на «маму». Ожидала, что после сообщения ту хватит удар или она упадёт в глубокий обморок. Но госпожа Маргрит жадно втянула воздух в лёгкие и выпрямилась в кресле. Побелевшие от напряжения пальцы сжали подлокотники.
Ника терялась в догадках: либо продолжалось действие успокоительной настойки, либо…
Она восхищалась выдержкой женщины. Если госпожа Ма до такой степени владеет собой, то и ей следует вести себя так же.
Странным образом Ника не испытывала ни мук совести, ни запоздалого сожаления о содеянном. Наоборот, от свершившейся справедливой мести, от чувства собственной абсолютной правоты она получила необычайное удовлетворение. Не думала, что может быть настолько жестокой. Жестокая не она, а Руз?
«А как иначе?» — оправдывала обеих. Выбора не было: или ты, или тебя.
Страха разоблачения тоже не было. Без видимого волнения, опустив плечи и придав лицу скорбное выражение, она слушала разговор госпожи Маргрит с офицером.
Он расспрашивал её о настроении и самочувствии сына, о его возможных недругах и последних днях жизни. В завершение очень осторожно спросил, мог ли капитан ночного дозора Якубус ван Вербум лишить себя жизни намеренно?
— Лишить себя жизни? — госпожа Маргрит вскинула подбородок и окатила мужчину презрительным взором. — Помилуйте, господин Волленвебер! Разве мой сын, находясь в расцвете сил, и имея на попечении мать и сестру, способен свершить столь вопиющее своеволие, столь тяжкий грех и бросить тень на наше благородное имя?
Уперев ладони в подлокотники кресла, она привстала и подалась к дознавателю:
— Человек не имеет права убить даже виновного человека, а самоубийца, отнимая собственную жизнь, убивает в себе человека. Мой сын не совершал столь низкого и недостойного нашего имени проступка.
От осуждающего взора госпожи Маргрит офицеру стало неловко. Он кашлянул, прочищая горло, покраснел и поспешил переключить внимание на оставшихся домочадцев.
Нике ничего говорить не пришлось. Глянув на неё, скопировавшую непримиримую и вызывающую позу матери, старший бальи подавил вздох и перешёл к опросу Хенни.