Нежное создание
Шрифт:
— Тебя никто не звал и о помощи не просил! — прикусила щёку изнутри, чтобы не расплакаться.
— Тогда зачем приходила? — с вызовом спросил кэптен.
— А ты не понял? — Ника ускорила шаг, косясь на отбивавшую чечётку трость. Адриан не отставал. — Почему не выслушал меня? Смотришь, сообща, придумали бы что-нибудь другое.
— Придумали бы сообща? — Ван дер Меер рванул её за руку, останавливая. — Ты всё решила сама и чуть не погибла.
— Ты не оставил мне выбора, — глянула на него с неприязнью. — Я пришла к тебе, а ты…
Глядя
— Тугодум.
Впрочем, нет худа без добра. Если не брать в расчёт гибель Якубуса, то ситуация вышла забавная: спасала Ван дер Меера, а вышло наоборот. Она живая, в теле Руз, с предстоящими похоронами, убитой горем госпожой Маргрит и непомерным долгом, который хочешь не хочешь, а возвращать придётся.
«Можно долг не отдавать», — покосилась на кэптена. Что он ей сделает? Донесёт на неё?
Она не боится попасть в тюрьму. Да и не станет Ван дер Меер воевать с девчонкой, предупредившей его о намерении Якубуса убить его. Знает, кто главный виновник.
Ника сокрушённо вздохнула: очень хочется исправить чужую ошибку и, возможно, заслужить прощение человека, который ей не безразличен.
Кэптен больше не толкал её в спину. Заметно ссутулился. Поотстал. Тяжело опираясь на трость, волочил больную ногу.
Когда Ника свернула на их улицу, с усилием догнал её и без церемоний схватил за плечо. Направляя в ближайший тёмный переулок, хриплым голосом указал:
— Сюда.
Через несколько десятков метров Ника узнала узкую улочку, на которую выходили низкие калитки и широкие ворота дворов, прятавшихся за высокими каменными оградами. С этой стороны загоняли кареты и заводили лошадей, впускали подводы с дровами и углём, привозили или увозили крупногабаритные грузы — всё то, что считали нужным не афишировать перед соседями.
Ван дер Меер указал соседке на калитку её двора:
— Сама откроешь или помочь? — втолкнул в её руку мокрый свёрток с одеждой.
— Сама, — буркнула Ника, зная, где находится ключ.
Толкнула дверцу, оказавшуюся незапертой. Несмотря на охвативший её нервный озноб, заходить не спешила. Сжав зубы, исподтишка наблюдала за Адрианом.
Не оборачиваясь, он прошёл дальше и остановился в двух десятках шагов от неё. Принялся отпирать свою калитку.
Ника прищурилась. Всматривалась в дёрганые движения кэптена, показавшиеся чересчур подозрительными.
Глава 22
«Устал», — решила Ника, глядя, как сосед растворился в чёрном проёме прохода. Она тоже валилась с ног, но, как ни хотелось, а в постель лечь сразу не получится.
Закрыв за собой калитку, Ника быстрым шагом пошла к темневшей двери в дом.
Сегодня ей не удалось толком рассмотреть небольшой, не заинтересовавший её с первого взгляда внутренний дворик. Мощёная дорожка, скамья у стены, низенький заборчик, отделявший свежевскопанный участок земли, несколько плодовых деревьев, кустарник, сарай,
Ника не помнила, как давно в доме Ван Вербумов не стало собаки. В комнатах она не увидела ни кота, ни птицы в клетке, ни другой живности. Кто был против содержания домашних питомцев — госпожа Маргрит или Якубус, она выяснять не станет. В детстве мать не позволяла завести ей ласкового пушистого друга. На частые вопросы дочери:
— Почему мне нельзя взять котёнка?
Илона Витальевна брезгливо кривила губы и в сотый раз терпеливо поясняла:
— От кота много шерсти и шума.
— Я буду смотреть за ним и убирать, — горячо уверяла Ника. — Он не будет тебе мешать.
— Когда станешь жить отдельно, тогда и будешь делать, что тебе заблагорассудится, — пресекала мать дальнейшее нытьё дочери.
Ника свыклась с одиночеством, заменив живое общение чтением книг и рисованием.
Входная незапертая дверь слегка скрипнула, и девушка вздохнула с облегчением. На ночь все двери и ставни запирались, а сегодня у Хенни «выходной».
Дом встретил тишиной и покоем.
Ника прошла в гостиную и зажгла свечи. Сколько времени её не было? Примерно два с половиной часа.
Госпожа Маргрит так и спала в кресле. Даже плед не сбился. Только голова сильнее наклонилась к плечу.
Хенни сидела на стуле в неудобной позе. Храпела громко, раскатисто, со всей страстью своей широкой души. Плед съехал на пол и запутался в ногах.
Ника поправила плед, взяла подсвечник и поднялась в свою комнату. Задержалась у зеркала. Укоризненно качнула головой: на шее стали заметнее синяки от пальцев «брата» и ярче обозначились тёмные круги под глазами. Зато уменьшилась припухлость на губе.
Ника забрала платье и прихватила пузырёк с полюбившимися духами с нотками жасмина — добавит в воду для умывания. Свежее нижнее бельё и туфли отыскала в большом красивом бельевом шкафу в углу коридора у выхода во дворик.
В шкаПе, как называла его Хенни, всё было разложено по полочкам: сорочка к сорочке, чулок к чулку, чепец к чепцу.
Ника вздохнула и поплелась в кухню. Предстояло промыть волосы, от которых пахло водой из канала, обтереться мокрым полотенцем, как следует выполоскать чужое платье и своё нижнее бельё, отнести на чердак для просушки и надеяться, что Хенни не хватится пропажи, пока платье не вернётся в её шкаф.
«Не хватится», — заверила себя Ника, отправляя в рот кусочек фруктового пирога, избавляясь от горько-солёного привкуса во рту. Несколько ближайших дней будет не до этого. Накидку она повесит на место, набухшие от влаги туфли затолкнёт подальше.
Ника долго держала в руках отсыревший кафтан Ван дер Меера. Уткнувшись в него носом, глубоко вдыхала чистый мужской запах — лёгкий, приятный, волнующий, заставлявший думать о его обладателе.
Перед мысленным взором проявилось красивое лицо кэптена, его заинтересованный оценивающий взгляд при их первой встрече, серые бархатные глаза.