Нежность к мертвым

Данишевский Илья

мучить меня разговором, а потом мы вернемся домой. Я готова

лечь с тобой рядом, если ты перестанешь болтать.

Он кивает, начинает расстегивать рубашку. Он не сражает-

ся за нее и не пытается спасти, это просто слова. Она слишком

любит свою болезнь, а он думает, что любит Альбертину. Они

ложатся, и мужчине хочется, чтобы она заснула первой, но не

выходит, ведь был очень трудный день, и он проваливается, у

Альбертины вновь бессонница, но это лишение

сна не прино-

сит никаких мыслей и ощущений; она в оцепенении, ее фруст-

рация бесформенная и лишена имени, она давно уже старается

ни о чем не думать, ведь иногда так трудно поверить в собст-

венные мысли, особенно — когда иногда ты слышишь звуки, и

умом понимаешь их отсутствие; иногда — не можешь отличить

правду и вымысел; иногда ты сама не знаешь собственного

имени… в этом состоянии не нужно думать. Он обнимает ее

холодное тело: Альбертина песня моей матери о тебе сквозь

детство приходит дочь старой земли из тех дочерей вместо

сердец лед и звезды танцуют под луной танцуют а я смотрю на

тебя моя Альбертина как видел сквозь песни матери и когда я

впервые увидел тебя будто бы ты вышла из маминых песен о

старом народе а я будто присутствовал на их танце когда я

впервые увидел тебя Альбертина и ты смотрела на меня так

как смотрят они но ты смотрела на меня а я не мог поверить

60

Нежность к мертвым

что ты смотришь на меня Альбертина и вот я подошел к тебе

до тебя три всего три меньше чем у других и сказал тебе все

смотрела на меня смотрела на меня слишком долго будто счи-

тала сколько их у меня было и думала умею ли я для тебя

могу ли я для тебя но ты смотрела на меня и это давало мне

сил и держал тебя за руку и холодная кожа все это время я

смотрел на тебя Альбертина я засыпал рядом с тобой Альбер-

тина я думал о тебе засыпая и просыпаясь я смотрел на тебя и

все не мог понять почему и вот Альбертина ты смотришь на

меня и я на тебя и мне казалось что я все еще сплю будто бы

ты мой сон и сон мой обрывается и проваливается в другой

сон черные сны где коровы на лугу и я иду по лугу и слышу

смех дочерей старой земли а я иду по лугу к этим коровам и

вижу что это не коровы а кто-то сшитый из человеческих тел и

смотрит на меня коровьими глазами вшитыми внутрь челове-

ческой мякоти твоими глазами Альбертина и потом я всплывал

обратно в сны о тебе но каждый раз в эту черную мякоть в эту

черную рыхлую землю я будто ухожу с головой для тебя Аль-

бертина и возвращаюсь

с пустыми руками в твой омут и ниче-

го и ничего и ничего не нахожу будто бы вся ты моя Альбер-

тина песня моей матери песня всех моих мыслей будто бы вся

ты Альбертина только и живешь для того чтобы внутри тебя

жили черные сны в котором изломанные люди как коровы и

кровоточили и чтобы они жили внутри тебя а я смотрел на них

будто бы именно я их создаю внутри тебя эти черные сны

создаю их внутри тем что смотрю на тебя Альбертина так как

ни один мужчина никогда не смотрел ни на одну женщину вот

и все и все я смотрю на тебя как тогда и проваливаюсь в эти

сны как под лед и ты Альбертина лишь открытая дверь в эту

темноту.

Так заканчивается Большое Приключение Альбертины;

сломавшееся где-то на половине пути, притупленное, совер-

шенно по инерции, оказавшееся холостым для нее и ее мужа;

она не сказала всех слов, которые заготовила, украла у других

женщин, всех праведных слов, убаюканная усталостью, долгой

дорогой и чрезмерной верой в любовь своего мужа; пусть все

ее противостояние человечеству строится на отсутствии чувст-

ва, отсутствие действия в самой Альбертине – это пружина,

накрученная вокруг супруга, безвременность которой — после

всех слов — не подлежит для Альбертины сомнению и дискус-

61

Илья Данишевский

сии… Большое Приключение теряет в эмоциях и умирает, что-

бы вернуть Альбертину домой, где она будет писать свою кни-

гу, спускаться в подвал, ощущать тяжесть в мышцах и медлен-

но умирать; в то место, где она не допускает перемены… Боль-

шое Приключение погасло, как гаснет свет, столь же бессмыс-

ленное, как свет, столь же стремительное и не оставляющее

заметного следа. Альбертина принимает горячий душ, надевает

платье, ее холодные мысли хрустят каблуками по паркету.

Альбертина, в отличие от Артюра Рембо, не верит, что лю-

бовь можно придумать заново.

62

Нежность к мертвым

3. Голод Ингеборг

В своей маленькой комнате (остальные были сданы семье,

умершей четыре года назад; трупы, возможно, все еще там, или

хотя бы грязные отпечатки их) Ингеборг принюхивается к

ходу времени. Позади, в пору юного солнца, время пахло зеле-

новатыми оттенками, печеньем, часто мылом; в пору более

взрослой Ингеборг, когда она впервые стала самостоятельно