Нежность к мертвым

Данишевский Илья

но почти наверняка, называемым свежестью. Нет, она почти

наверняка уже бывала с мужчинами, и может даже играла с

собаками несколько минут назад, но в ней не было затасканно-

сти, одеванности, она всегда была узкая, как первый раз.

Когда миз М. снова увидела мопса, ей стало неловко. По-

лучается, живущая в бессюжетной темноте только что, сама не

ведая, она подарила этой жирной и седой сюжет. Та скажет

«был прием, и дама плакала, а я ее утешала»,

та приобщилась к

лживой трагедии, но испытала и взяла от нее, как от настоя-

щей. И было в этом что-то болезненное, как день за днем ви-

деть рядом с собой одного и того же человека, изображать

радость за него и молиться за него как бы искренне, а еще

говорить ему честно, и при этом честно наедине с самой собой

отмечать, что говоришь правду «я хочу от тебя третьего ребен-

ка» – что-то с душком настоящей трагедии. Беззвучно растек-

шейся в воздухе. И миз М. поняла, что уже над ней не властна,

уже не плетет, а как бы выпустила из себя, и это детище суще-

ствует отдельно. И существует в разы более счастливо, чем его

создатель. И его уже не лишить жизненных соков.

79

Илья Данишевский

Преступали к главному блюду. Констебль кому-то подли-

вал, и рожденное этим становилось систематичным. Какая-то

перманентная тошнота в желтых стенах. Особая желтизна,

особого тона и тембра свет горел в главной комнате. Здесь как

бы все было нормально, только запах немытости и смерти был

в воздухе: не естественного и жаркого разложения, но мучи-

тельной и растянутой на годы настоящей смерти, которая пах-

нет лакрицей, бумагой, старой одеждой и какими-то лекарства-

ми с фруктовым вкусом. На высоком стуле сидел наследник

художника Арчи, маленький и скелетоподобный мальчик в

маске свиньи. Он сложил руки на коленях, и смотрел в проре-

зи на толпу. «Он сидит уже два часа!» – с гордостью говорила

жена Арчибальда, никак не вобрать в разум, как ее звать; и все

начали аплодировать. Миз М. поняла, что чего-то не знает, но

не оттого, что это скрывали от нее, но от безразличия. Она

тоже начала хлопать. Конечно, как не хлопать, ведь шестнадца-

тилетний мальчик сам собой сидит на стуле уже два часа в

комнате, где такой мертвый цвет павшей лошади. Это действи-

тельно трудно. Не упасть, не захотеть скончаться, не присоеди-

ниться к мамочкиной оргии, это правда заслуживало оваций.

Она аплодирует собственной памяти6.

6 Дождь и ветер. Они стоят друг напротив друга. Он – то ли та-

кой высокий, то ли сидит на огромном стуле, а длинные какие-то

женоподобные

юбки прячут и его ноги и стул. Она задрала тогда

голову, чтобы его увидеть, и он показался ей судьей за своей кафед-

рой, и себя она тогда увидела подсудимой. Конечно, ведь ей казалось,

что-то произошло, что она вытравила ребенка констебля, и что-то

произошло, и это сон, где она подсудимый, а это существо — судья —

казался ей естественным, даже закономерным.

Миз М. ждала, что же будет дальше, и изучала существо. Рыжий

и облезлый, у него никогда не было женщин, это ясно, тонкие круглые

очки на странном лице. Лицо будто срезано с тела и посажено на

деревянную куклу. Тут и там видны швы, видны эти гвозди, которые

прибили кожу к дереву, рот не шевелится, за губами нет зубов и язы-

ка, нет гортани, за гортанью пищеварительного тракта, в теле нет

крови, и кровь не бьется в венах, и самих вен тоже нет. Вокруг него

вращается черный смерч, это он спустился с корабля кошмаров, и он

— капитан, Марсель — принц Ваезжердека; он управляет всеми кошма-

рами, его деревянное тело выдумывает их, его отсутствующее дыхание

— выдувает наружу и, обращаясь ветром, разносится смертным. Он

80

Нежность к мертвым

Эта история должна быть рассказана в прошедшем време-

ни, как про мертвецов. Как про людей, заключенных в единое

тело; засыпающих и бьющихся кошмарно под взглядом этого

божества в свиной маске. Без эмоций, без возможности вы-

рваться из 146-го сегмента этого огромного тела, от ежегодной

протирки твоих суставов гермафродитом по имени Нико.

Ночь была глупой и безнадежной. Покрытая сверху донизу

дождем. Безнадежность желтых стен, в которые были замкнуты

эти люди, граничила с психическим расстройством, с лицом,

скрытым под свиной маской. Миз М. должна была убедиться.

Кажется, это что-то значило. Ее собственного примера не хва-

тало, чтобы осмыслить хотя бы тень этого замысла. Она по-

смотрела на прачку, вспоминая свежие одежды капитана кош-

маров, и кажется ухватила, что все они скрывали под лицами

что-то; она должна была убедиться, и кажется, глаза прачки

поддерживали ее решимость. Одним ловким движением она

сорвала свиную маску с шестнадцатилетнего парня, который

сумел два часа просидеть на стуле.

сидит и глухо двигает мертвой рукой, которая обита мужской кожей,