Нежные узы
Шрифт:
– Нет, – ответила Молли, не желая рассказывать больше, чем надо.
– А арестант?
– Думаю, с ним все в порядке, но точно я не знаю.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Очевидно, шериф подозревал, что кое-что может случиться, поэтому перевел О'Кифа куда-то в безопасное место.
– Ты выяснила, куда именно? – настаивала Берта. Молли начинала нервничать от требовательных вопросов.
– Нет, он не сказал.
– Ты спрашивала?
– Нет, – ответила Молли, не понимая, в чем дело. С чего бы Берте интересоваться, где арестант?
– Я так и подумала, – усмехнулась Берта. – Какая
– Потерь? – Молли ошеломил такой ход мыслей.
– Да! Если О'Кифа перевели из тюрьмы на постоянное место, им больше не понадобится наша еда. Мы потеряем там неплохие легкие деньги.
– Вы говорите о деньгах, когда под угрозой находится человеческая жизнь!
Пожилая женщина окинула ее ледяным взглядом.
– Меня интересуют деньги. О'Киф меня не интересует. Любой, у кого есть хоть одна извилина, знает, что этот человек – убийца и вор.
– Суда еще не было.
– Это лишь формальность. Его повесят, – уверенно заявила Берта. – Вот что я скажу тебе, Молли. Могу поспорить, что эти горячие головы не отступят. Если они были так раздражены, как ты сказала, они будут продолжать искать его, а когда найдут...
Молли не смогла сдержать дрожь, когда представила себе банду диких мужчин, выволакивающих Дейва из ее дома.
– Шериф защитит его.
– Один человек не может остановить целый город! – злобно произнесла хозяйка, повернулась и вышла из комнаты.
Смотря ей вслед, Молли почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Если Дейва будут настойчиво искать, как она сумеет обеспечить его безопасность? Она не может допустить, чтобы с ним что-нибудь случилось. Но какая от нее польза? У нее даже нет пистолета!
Мысль о том, что Дейва убьют, терзала Молли. Зная, что будет уволена за ранний уход, она продолжала работать, но все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы как можно скорее добраться до дому и удостовериться, что Дейв все еще там и в безопасности. Она знала, что от нее теперь зависит его жизнь, а это – большая ответственность. Надо поговорить завтра с шерифом. Если он захочет, чтобы Дейв оставался у нее в доме, так тому и быть, но надо попросить у него пистолет. На всякий случай.
Дейв нервно мерил шагами гостиную в доме Молли. Джимми ухаживал за матерью, а Дейв пребывал наедине со своими мыслями. По мере того как проходили часы, мысли становились все более безрадостными.
Дейв очень волновался, но он больше переживал за Молли, а не за себя. Его присутствие в доме подвергает ее опасности. Сама мысль о том, что она может как-то пострадать из-за него, уже беспокоила Дейва. Хотелось защитить Молли, а не подвергать риску. Хотелось позаботиться о ней, а не искать защиты.
Мысль о собственной беспомощности приводила Дейва в бешенство. Он привык решать проблемы и встречаться с опасностью с высоко поднятой головой, а не прятаться и красться, словно вор в ночи. Дейв чуть было не рассмеялся такой невольной аналогии, но сравнение было слишком горьким.
...Он остановился посреди комнаты и вздохнул,. Трудно было сидеть запертым в тюремной камере, но еще труднее добровольно ограничить себя стенами дома Молли. Хотя дверь была заперта изнутри и никто не мог воспрепятствовать ему, Дейв знал, что не уйдет.
Молли предложила воспользоваться
Дейв растянулся на мягкой кровати, наслаждаясь комфортом после стольких недель, проведенных на тюремной койке. Подушка и одеяло хранили тонкий милый запах Молли. Даже простое пребывание поблизости от нее наполняло его теплотой и странным ощущением благополучия. Он лежал на спине и смотрел в потолок, вспоминая, что Молли обошла перед уходом обе комнаты и удостоверилась, что занавески наглухо задернуты. Она очень просила его оставаться в укрытии, если вдруг кто-нибудь появится у двери. Прошло много лет с тех пор, как кто-то о нем заботился. Дейв почувствовал, как сильно ему это нравится.
Пока Дейв лежал, его мысли перескакивали с одного на другое. Он тихонько возблагодарил Бога за то, что Маколи так быстро среагировал и отпустил его из тюрьмы. Маколи нравился ему настолько, насколько это было возможно с учетом обстоятельств. Он пожелал ему здоровья.
Его душа леденела от мысли, что линчеватели могут продолжать его разыскивать. Дейв знал, что их действия могли возбудить общественное мнение против него и заставить шерифа обратиться в суд до возвращения Клэя.
Дейв поморщился при мысли о суде. Он не мог предложить никаких оправданий, никаких доказательств, что никогда в жизни не был на ранчо Сантаны. Мог лишь дать слово, но, учитывая общее мнение города о нем, его честное слово мало что значит. Безусловно, угроза повешения очень реальна. И все же он не хотел верить в такую несправедливость. Наконец-то он нашел женщину, которую сможет полюбить. Но пока он не будет оправдан, если вообще возможно такое оправдание, нельзя выказывать ей свои чувства. Совершенно отчаявшись, он не заметил, что Джимми вышел из спальни и смотрит на него, стоя в дверях.
– Как себя чувствует твоя мама? – поинтересовался Дейв, озабоченный тем, что ей могло стать хуже. – Тебе нужна помощь?
– Она спит, – ответил Джимми, продолжая с любопытством разглядывать его и медленно приближаясь. – Вы – это он, да?
– Кто «он»? – удивился Дейв.
– Тот человек из тюрьмы, которого они хотели повесить... О'Киф.
Мгновение Дейв молча всматривался в мальчика, потом сказал правду:
– Да, это я.
Джимми понимающе кивнул. Он казался гораздо старше своих восьми лет.
– Я понял, что это вы. Я знал, что у Молли есть серьезная причина прятать вас таким образом.
– Благодарю тебя за то, что ты промолчал.
Мальчик пожал плечами:
– Я обещал Молли. – Он помолчал, потом задал дерзкий вопрос: – Почему вы убили Сантану?
Дейв пал духом. Неужели все считают его виновным?
– Я его не убивал, – спокойно ответил он, – но, кажется, все думают, что так оно и было.
– Почему?
– Шериф нашел часть моего серебряного пояса на ранчо Сантаны, а это предположительно указывало на меня как на преступника. Но вся правда в том, что я никогда не был на ранчо Сантаны и не стрелял в него. Не знаю, как та улика там оказалась.