Нежный убийца
Шрифт:
— Согласен, шеф…
Мы вооружились двумя бутылочками холодной кока-колы в ближайшем киоске и медленно брели по теневой стороне улицы.
— Так что не стоит под влиянием случайной информации легко отказываться от ранее принятой версии. Шерше ля фам, не забывай: мы с тобой ищем женщину. Ту самую, которая инкогнито была с Сашей в Пятигорске. И еще — парня с улицы Хользунова, с фамилией на букву «ху». С него и начнем, пожалуй: Воронеж все-таки ближе, чем Пятигорск. Ху из «ху»?..
— Ура! Значит, едем в Центральный Черноземный округ, шеф?
— Идем, коллега. Пока — только на пляж. У нас с тобой еще уйма времени до обеда.
Глава 6
На
Гошка привел меня на тихую зеленую улицу, к миниатюрному одноэтажному особнячку из серого камня, с колоннами и богатой лепниной, построенному явно не в последние десятилетия. При виде этого произведения архитектурного искусства в моем сознании возникло почему-то словечко «ампир». Хотя я вовсе не уверена, что не путаю с барокко или чем-нибудь еще… Но то, что это не был «новорусский модерн», — однозначно!
Мне приходилось бывать в жилищах гораздо «круче» этого: в квартирах и коттеджах, на дачах, виллах и ранчо, даже во дворцах, унитазы были где разве что не из золота… Но впервые я видела дом, от которого веяло таким неподдельным, естественным аристократизмом, такой крепкой исторической традицией, бытом и духом настоящих «старых русских».
От улицы этот удивительный дом отделял широкий палисадник, засаженный кустами шиповника и жасмина, и ажурная литая ограда, не уступающая знаменитым решеткам Летнего сада, в который юного Онегина водил гулять «Мосье l\'Abbe? француз убогой». Через калитку в этой ограде мы проникли беспрепятственно, а вот у парадного крыльца пришлось позвонить. Открыла нам Ангелина в длинном черном сарафане, с гладко причесанными черными волосами. Словно сама печаль… Огромные синие тени лежали под ее огромными серыми глазами. Удивляюсь, как она вообще их еще не выплакала.
Мы с Гошей поздоровались. Она едва шевельнула губами, но я ничего не услышала. Гошка тоже раскрыл рот: хотел еще что-то сказать, но не сказал. Да и что тут скажешь? Мы молча прошли за молчаливой девушкой куда-то в глубь дома.
В просторной столовой шторы были опущены, и я после яркого солнца на улице не сразу заметила Виктора Петровича — только когда он поднялся нам навстречу и произнес слова приветствия.
Мы сели напротив Ветрова за массивный обеденный стол из полированного дуба. Бросив беглый взгляд по сторонам, я убедилась, что это далеко не единственный антикварный предмет в комнате. Ого! Да тут каждая этажерочка тянет на тысячи деноминированных… Правда, когда предки Михайловских покупали всю эту мебель в прошлом веке, они и не подозревали, что она будет называться «антиквариатом». Просто покупали то, что было добротно, удобно и красиво.
В столовой было прохладно — где-то работал кондиционер; людей окружал комфорт, но… душевного комфорта здесь не чувствовалось, нет. В этом мире добротных и красивых вещей не было того уюта, того мира, который сегодня утром так согревал сердце в скромном стареньком домишке моей тетки Люси Скворцовой… Где-то я читала, что дома имеют душу, как и люди. Должно быть, душа этого дома тоже была в трауре по ушедшей хозяйке.
Ветров проследил за моим взглядом. А может быть, и за моими мыслями: думаю, это было нетрудно.
— Вам нравится, Татьяна? Все это досталось Марине от прабабушки. Вы не поверите: в этом доме живет уже пятое поколение Михайловских! Дед, отец — тоже лечили людей. И все жили тут. Сюда приводили своих жен, здесь рожали детей, отсюда уходили защищать Отечество и возвращались
Нарочито бесцветный голос Виктора Петровича неожиданно пресекся. Прищурившись, он быстро отвернулся к окну.
— Папа… — Ангелина, пристроившись было на подлокотнике кресла за спиной отца, порхнула к нему, обняла сзади и уткнулась мокрым лицом в его шею.
Честное слово: предпочитаю оказаться темной ночью лицом к лицу с парочкой вооруженных бандитов, чем выносить такие душераздирающие сцены! В первом случае я, по крайней мере, знаю, как действовать, но здесь…
— Ну, ну, дочка, все… Извини! Ты бы сообразила нам кофейку, что ли… Если гости не против, — Ветров повернулся к нам. — Хотя, может, чего-нибудь поплотнее? Я как-то не сообразил, что время обеда… Мы с Ангелиной сегодня сидим на бутербродах. Алеша с Яной утром, после кладбища, уехали в Тарасов: все какие-то там формальности с документами. Теперь их уже ничто здесь не задерживает.
«А он, пожалуй, не слишком опечален скорым расставанием с „другом и братом“, — отметила я про себя. А вслух одобрила идею с кофе и решительно отказалась от „чего-нибудь поплотнее“ — за двоих.
Геля черной тенью скользнула из комнаты. Гошка встрепенулся и, пробормотав что-то вроде «я помогу», исчез следом за девушкой.
Мы с хозяином понимающе переглянулись. Он приподнял густые светлые брови.
— Мне померещилось или… — Ветров указал глазами вслед удалившейся парочке.
— Нисколько, Виктор Петрович. Во всяком случае, со стороны Григория — имеет место быть. Парень второй день как на крыльях летает.
— Хм… Дай-то бог, как говорится. Ваш племянник кажется мне серьезным человеком. И, главное, порядочным. Молод еще, конечно, но этот недостаток быстро проходит, м-да… Честно сказать, я со страхом ждал момента, когда Ангелина заинтересуется каким-нибудь мужчиной. Тут ведь никогда не знаешь, каких сюрпризов ждать, может такой субъект подвернуться, что… Ну, вы меня понимаете, Таня. А если так, то… Дай бог, дай бог! Может, так девочка быстрее оттает после всего этого кошмара. И при этом я могу быть за нее спокоен. Ведь ей всего девятнадцать…
— Уж это точно: Гоше Скворцову можно доверить что угодно и кого угодно. Пусть они сами с этим разберутся, Виктор Петрович. Справятся, я думаю. Но вы, по-моему, хотели говорить со мной не об этом?
— Да, я хотел… Татьяна, я хочу нанять вас для проведения расследования. Официально.
— Вот как?
Я ожидала скорее просьбы не совать нос в их семейные дела — вежливой, но, опять-таки, не допускающей отказа. Однако уж никак не этого!
— Хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Я по-прежнему не верю, что моего сына убили. Вернее, я уже не знаю, что и думать, но все же… Все же у меня в голове не укладывается, чтобы нашлась такая мразь, которая… — Он запнулся, не находя слов. — Чтобы Саша мог настолько кому-то насолить, чтоб убивать его таким изощренным способом. Честно говоря, мне спокойнее было бы считать, что мой сын погиб случайно, по собственной неосторожности. Не знаю, понимаете ли вы меня?