Незнакомцы
Шрифт:
— Он отказался назвать свое имя? — несколько озадаченно переспросил отец Вайцежик. — А она, как ты говоришь, просила его раздобыть для нее информацию?
— Именно так. Ее интересовали два вопроса: все, что связано со Скалой Громов, и сведения о полковнике Леланде Фалькирке. Он просил передать, что хранилище в Скале Громов представляет собой специально оборудованный подземный военный склад. Это одно из восьми подобных сооружений, причем не самое крупное, построенных на случай ядерной войны. Что же касается полковника Леланда Фалькирка, то он... — И отец Джеррано принялся подробно излагать послужной список полковника, закончив, к облегчению отца Вайцежика, свою тираду словами: —
— Мистеру Икс? — переспросил отец Вайцежик.
— А как еще его называть, если он не представился?
— Ясно, — промолвил отец Вайцежик, — продолжай.
— Так вот, мистер Икс полагает, что ключевым моментом здесь является то, что полковник Фалькирк был военным представителем в специальном правительственном комитете, в течение девяти лет ведущем секретные исследования в области национальной безопасности. Наводя справки об этом комитете, мистер Икс столкнулся с двумя странными фактами. Во-первых, многие из ученых, работавших там, внезапно взяли отпуск и словно сквозь землю провалились. Во-вторых, восьмого июля позапрошлого года всем документам, связанным с деятельностью специального комитета, был придан гриф особо секретных и допуск к ним был строго ограничен. А как вы помните, за два дня до этого и начались все эти напасти в Неваде.
— Но чем занимался этот комитет? Что он исследовал?
Майкл Джеррано объяснил.
— Боже мой! — воскликнул отец Вайцежик. — Я так и думал!
— В самом деле? Признаюсь, мне трудно поверить, что вы могли догадаться о причине странностей, случившихся с Бренданом. Уж не хотите ли вы сказать, что... что это и в самом деле произошло?
— И не исключено, что еще не закончилось, — вздохнул отец Вайцежик. — Но должен признаться, что я пришел к такому выводу не только благодаря своему интеллекту. Дело в том, что именно об этом и кричал Кэлвин Шаркл полицейским сегодня утром, прежде чем взорвать свой дом.
— Боже праведный! — прошептал Майкл.
— Возможно, мы стоим на пороге совершенно нового мира, — задумчиво произнес отец Вайцежик. — Ты готов к нему, Майкл?
— Я... я не знаю. А вы?
— О да! — воскликнул отец Стефан. — Абсолютно готов. Но путь к нему чрезвычайно опасен.
Джинджер видела, что с каждой минутой Джек Твист все больше нервничает, явно чувствуя, что отпущенное им время истекает, и потому то и дело поглядывает на двери и окна, словно бы ожидая в любую минуту увидеть за ними вражеские лица.
Им потребовалось почти полчаса, чтобы как следует одеться, зарядить оружие, подготовить запасные обоймы и патроны и перенести все снаряжение в пикап Сарверов и «Чероки» Джека, стоящие за мотелем. При этом они болтали о всяких пустяках, чтобы нарочитым молчанием не вызвать подозрение у тех, кто их подслушивал.
Наконец в десять минут пятого они включили на полную громкость радио, надеясь таким образом ввести на некоторое время противника в заблуждение, и через черный ход покинули дом. Последовали слова прощания, они желали друг другу удачи и доброго пути, уверяли, что все обойдется и враг будет повержен. Джинджер заметила, что Джек и Жоржа прощались друг с другом дольше, чем с другими, а Джек как-то совсем по-отечески расцеловал Марси и с заметной неохотой выпустил из своих объятий Жоржу. Покидавшие мотель, несомненно, чувствовали, что многим из них уже не придется увидеться вновь.
— Ну все, — глотая слезы, сказала Джинджер, — довольно, пора убираться отсюда.
Первой ушла машина с семеркой, которой позже предстояло разделиться на две группы и по отдельности добираться
Джинджер, Доминик и Джек забрались в кабину пикапа Сарверов и последовали за «Чероки», который, вырвавшись со старта вперед, уже пропал в белом месиве. У Джинджер, втиснувшейся между Домиником и Джеком, снова защемило в груди: за эти дни она успела полюбить всех, кто уехал на «Чероки», и сейчас ей стало страшно за них. Подскакивая то и дело на сиденье прыгающего по ухабам пикапа, она сосредоточенно всматривалась в пургу, надеясь хотя бы на мгновение увидеть за мелькающими перед глазами «дворниками» силуэт автомобиля, уносящего навстречу опасностям тех, кто был дорог ее сердцу.
Нам небезразлична судьба других людей — в этом главное, что отличает нас от животных. Именно эти слова часто повторял Иаков Вайс. Разум, мужество, любовь, дружба, сострадание и сочувствие — каждое из этих качеств важно для человека не менее, чем все другие, говаривал он. Некоторые считают, что главное — иметь мозги, уметь быстро решать возникающие проблемы, приспосабливаться к обстановке, видеть свою выгоду и не упускать ее. Да, эти качества, как и многие другие, способствовали возвышению человечества, но одного лишь интеллекта для этого было бы мало: человеку необходимо обладать еще и силой воли, способностью любить, дружить, сочувствовать и сострадать. Другие люди не должны быть ему безразличны. В этом и заключается бремя и счастье рода человеческого.
Сперва Паркер Фейн опасался, что пилоту десятиместного коммерческого самолета не удастся посадить машину из-за начинающейся снежной бури и тогда придется лететь до какого-нибудь другого аэропорта на юге Невады. Когда же самолет наконец приземлился, Паркер уже и не был рад этому, натерпевшись во время снижения немало страху: порывистый ветер и слепящий снег поневоле вселяли в пассажиров сомнение в исходе полета, хотя за штурвалом и сидел умудренный опытом «слепых» посадок пилот. Едва колеса самолета благополучно коснулись земли и все с облегчением вздохнули, как диспетчер аэропорта Элко объявил о его закрытии. Крытого трапа здесь не было, и, спустившись по ступенькам открытой лесенки, Паркер, прикрывая лицо рукой, почти бегом пересек заснеженную бетонную площадку, поеживаясь от уколов холодных и колючих снежных крупинок.
В аэропорту Сан-Франциско он купил в киоске ножницы и электробритву и поспешно избавился в туалете от бороды, которую носил вот уже десять лет. Его новая внешность ему понравилась, и он даже подровнял свои космы.
— Скрываешься от полиции, приятель? — пошутил парень, мывший над соседней раковиной руки.
— Нет, от жены, — ответил художник.
— Понимаю, — сочувственно кивнул незнакомец, — я тоже.
Чтобы не оставлять следов, Паркер расплатился за билет до Рино наличными, а не кредитной карточкой и, совершив 45-минутный перелет над горами Сьерра-Невада, умудрился спустя двадцать минут уже занять место в крохотном самолете, вылетающем на Элко, снова расплатившись наличными и оставшись с 21 долларом в бумажнике. Немного утешил Фейна в двухчасовом полете над Большим Бассейном лишь легкий обед, насладиться которым мешали частые воздушные ямы и тревожные мысли о друге, попавшем в беду в горах Невады.