Незримые Академики (другое издание)

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Ну вот и кончен разговор!

– Нельзя арестовать человека за то, чего он не делал, – глубокомысленно кивая, заявил один из пассажиров омнибуса. – Это главный закон, вот что.

– А что такое орк? – спросила стоявшая рядом с ним женщина.

– О, давным-давно в Убервальде, или еще где-то, они рвали людей на части и пожирали.

– Вот они, иностранцы, – сказала женщина.

– Но сейчас они все умерли.

– Ну и хорошо. Чаю кто-нибудь хочет? У меня полная фляжка.

– Все умерли, кроме меня. Я

орк, – повторил Натт и посмотрел на Гленду. – Прошу прощения. Вы были очень добры, но я понимаю, что я орк, и с этим ничего не поделаешь. У меня будут неприятности, и я не хочу втягивать и вас.

– Орк! Орк!

Женщина открыла фляжку.

– Но ты ведь не собираешься никого есть, правда, голубчик? Если ты голоден, могу предложить макароны.

Она посмотрела на ближайшую Сестру и добавила:

– Тебя, милочка, тоже покормить? Конечно, никто не виноват в том, каким его создали, но хотела бы я знать, кто тебя создал настолько похожей на курицу.

– Орк! Орк!

– Опасность! Опасность!

– Ниче не знаю, – сказал какой-то пассажир. – По-моему, он ниче плохого делать не собирается.

– Пожалуйста, пожалуйста… – заговорил Натт. На дороге рядом с ним лежал сундучок. Он лихорадочно откинул крышку и начал вытаскивать оттуда… свечи.

Опрокидывая их в спешке и ставя трясущимися руками только для того, чтобы вновь уронить, он наконец их все пристроил на камушках, вытащил спички из кармана, опустился на колени и опять принялся путаться дрожащими пальцами, пытаясь чиркнуть спичкой. Слезы потекли по его лицу, когда свечи загорелись.

И цвет огня изменился.

Синий, желтый, зеленый. Свечи горели, испуская дым, и каждые несколько секунд пламя становилось другого цвета, под охи и ахи толпы.

– Смотрите! Смотрите! – воскликнул Натт. – Вам нравится? Нравится?

– Да этак можно уйму денег зашибать, – сказал кто-то.

– Просто прелесть! – заявила старушка. – Ей-богу, вы, молодые люди, в наше время просто чудеса творите.

Натт повернулся к ближайшей Сестре и проговорил:

– Я не зря. Я приношу пользу.

– Мой зять держит магазинчик розыгрышей, – сказал специалист по оркам. – Если хочешь, я запишу его адрес. Эти штучки на ура пойдут на детских праздниках.

Гленда с открытым ртом наблюдала за демократией, воплощенной очень благоразумными и дружелюбными, но не слишком умными людьми. Эти люди, которые учились не по книгам, а друг от друга, заключили Натта в свои незримые ласковые объятия.

Зрелище было приятное, но в душе Гленда не питала иллюзий. Она помнила про ведерко с крабами. Сентиментальные и всепрощающие – да, но один неверный шаг – неверное слово, неверное знакомство, неверная мысль, – и ласковые руки с легкостью сожмутся в кулаки. Натт сказал правду: быть орком значит даже в лучшем случае жить под вечной угрозой.

– Эй вы! У вас нет никакого права так обращаться

с бедным малым! – сказала старушка, грозя пальцем Сестрам. – Если хотите здесь жить, придется вести себя по-нашему, понятно? А у нас никого клевать не разрешается. В Анк-Морпорке так не принято!

Улыбнулась даже Гленда. Клюв фурии был сущим пикником по сравнению с тем, что мог предложить Анк-Морпорк.

– Витинари пускает в город всех подряд, – заявил еще какой-то пассажир. – Лично я ничего против гномов не имею…

– Это хорошо, – произнес голос у него за спиной. Пассажир отодвинулся, и Гленда увидела гнома.

– Прости, приятель, не заметил, что ты там стоишь, ты ведь такой мелкий, – сказал пассажир, который ничего не имел против гномов. – Я имел в виду – вы, гномы, просто приходите, живете себе и никого не беспокоите, но у нас теперь и всяких странных тварей хватает.

– Например, та женщина, которую в прошлом месяце приняли в Стражу, – подхватила старушка. – Та жуткая, из Эфеба. Порывом ветра у нее сорвало темные очки, и три человека превратились в камень.

– Это была Медуза, – ответила Гленда, которая читала о случившемся в газетах. – Но волшебники их расколдовали.

– Я вот что хочу сказать, – продолжал пассажир, который ничего не имел против гномов, – мы всех принимаем, лишь бы они занимались своими делами и не выкидывали ничего такого.

С точки зрения Гленды, так гласил девиз мира, в котором она жила, и она слышала это уже тысячу раз. Но толпа сейчас не испытывала симпатии к Сестрам; рано или поздно кто-то должен был подобрать камень.

– На вашем месте я бы улетела, – посоветовала она. – Возвращайтесь к той особе, которой служите. И я бы поторопилась.

– Орк! Орк! – вскрикнула одна из Сестер.

Но в этих курьезных головках мозги все-таки были. И Сестрам явно хватило сообразительности, чтобы не оставаться здесь. Они побежали, подскакивая и прыгая, как цапли, пока плащи не превратились в крылья. Колотя ими по воздуху, Сестры набирали высоту. В последний раз послышался крик:

– Орк! Орк!

Кучер омнибуса кашлянул.

– Так, если все улажено, тогда, пожалуйста, возвращайтесь в омнибус, дамы и господа. И остальные тоже. И не забудьте свои свечки, мистер.

Гленда помогла Натту усесться на деревянное сиденье. Он крепко прижимал к себе сундучок с инструментами, словно ища в нем защиты.

– Куда ты собрался? – спросила она, когда лошади тронулись.

– Домой, – ответил Натт.

– Обратно к ней?

– Она научила меня приносить пользу, – ответил Натт. – Я был ничем, а она дала мне цену.

– Как ты можешь говорить, что был ничем? – упрекнула Гленда. На сиденье впереди Трев и Джульетта о чем-то шептались.

– Но ведь правда был, – сказал Натт. – Я ничего не знал, ничего не понимал, ни о чем не думал, ничего не умел…