Незримые академики

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– О нет!

Толпа издала оглушительный крик.

– Что случилось? – спросил помощник, воздев карандаш.

– Ты видел? Ты видел? – крикнул редактор. С растрепанными волосами, он походил на безумца. – Макарона обежал его кругом! Я не знаю, каким чудом он не потерял мяч!

– То есть обогнул вратаря, сэр? – уточнил помощник.

Будь шум толпы видимым, к этому моменту он бы уже накалился добела.

– Еще один гол, – произнес редактор, падая на место. – Два гола за несколько минут! Нет, он не обогнул его, он обежал вокруг! Два раза! И, клянусь, на втором витке еще ускорился!

– А, – отозвался помощник, продолжая писать. – Однажды я ходил на лекцию, сэр. Там рассказывали,

отчего предметы не падают на мировую черепаху. Это вроде как эффект рогатки – он, видимо, набрал дополнительную скорость, обегая огромное брюхо вратаря, сэр.

– Ты послушай, как кричит толпа! – перебил редактор. – И запиши!

– Да, сэр. Вот что они кричат: «Макарона, профессор магических наук (Пугалоу), профессор КОТ (Чабб), мастер игры (Щеботан), старший специалист (п.ч.т.), д. ф.н. (блит), ДМСК, МК, профессор магических наук (Коксфорд), старший специалист по куроведению (Генуя, Университет Иана Завоевателя, Креветочный корпус, второй этаж), Primo Octo (дважды), старший специалист по блит-слудовому обмену (Аль-Хали), КФГСБ, возвратно-поступательный профессор блит-теории (Клатчский университет), профессор магических наук (Клатчский университет), Didimus Supremus (Клатчский университет), почетный профессор блит-субстратных определений (Чабб), заведующий кафедрой блит– и музыкальных наук (Щеботанский колледж для молодых девиц), Макарона, профессор магических наук (Пугалоу), профессор КОТ (Чабб), мастер игры (Щеботан), старший специалист (п.ч.т.), д.ф.н. (блит), ДМСК, МК, профессор магических наук (Коксфорд), старший специалист по куроведению (Генуя, Университет Иана Завоевателя, Креветочный корпус, второй этаж), Primo Octo (дважды), старший специалист по блит-слудовому обмену (Аль-Хали), КФГСБ, возвратно-поступательный профессор блит-теории (Клатчский университет), профессор магических наук (Клатчский университет), Didimus Supremus (Клатчский университет), почетный профессор блит-субстратных определений (Чабб), заведующий кафедрой блит– и музыкальных наук (Щеботанский колледж для молодых девиц), лишь один, Макарона, профессор магических наук (Пугалоу), профессор КОТ (Чабб), мастер игры (Щеботан), старший специалист (п.ч.т.), д.ф.н. (блит), ДМСК, МК, профессор магических наук (Коксфорд), старший специалист по куроведению (Генуя, Университет Иана Завоевателя, Креветочный корпус, второй этаж), Primo Octo (дважды), старший специалист по блит-слудовому обмену (Аль-Хали), КФГСБ, возвратно-поступательный профессор блит-теории (Клатчский университет), профессор магических наук (Клатчский университет), Didimus Supremus (Клатчский университет), почетный профессор блит-субстратных определений (Чабб), заведующий кафедрой блит– и музыкальных наук (Щеботанский колледж для молодых девиц), он у нас непобедим!» Но разве это не офсайд, сэр?

– Кажется, злополучные игроки «Юнайтед» действительно жалуются судье, – сказал редактор. – Они сгрудились вокруг, и… и, право же, у стен должны быть уши!

– Только там нет стен, сэр.

– Я думаю… – И тут редактор замолчал. – Кто это?

– Где, сэр?

– Посмотри вон туда, на трибуну! На трибуну для знати, куда нас, смею заметить, не пригласили.

Солнце воспользовалось возможностью выйти из-за облаков, и чаша Иппо как будто наполнилась светом.

– Эта та девушка в микрокольчуге, сэр, – сказал помощник.

Даже игроки «Юнайтед» перестали спорить и уставились на трибуну. Неведомая красавица сверкала так, что больно было глазам, но взгляды так и тянуло к ней.

– Она висит у меня на стене в спальне, – сказал де Слов. – И ее все ищут.

Он кашлянул.

– Знаешь, говорят, эта штука совсем не трет.

Все футболисты на поле, кроме злополучного Чарли Бартона, у которого

еще не прошло головокружение, столпились вокруг судьи. Тот твердил:

– Повторяю, гол был абсолютно приемлем. Да, немного негуманным и хвастливым, но, тем не менее, полностью в рамках правил. Вы сами видели, как тренировались «Незримые». Игра движется быстро. Никто не станет посылать вам клик, предупреждая о том, что будет дальше.

Чей-то тихий голос произнес:

– Распространенная ошибка – полагать, что даже самый доблестный вратарь способен в одиночку устоять против совокупной мощи всей команды противника.

Это был Натт.

– Мистер Натт, не нужно им объяснять, – вмешался Чудакулли.

Мистер Боров явно приуныл. Человек, обманутый командой, историей и ожиданиями.

– Я так понимаю, нам еще многому нужно учиться, – признал он.

Трев оттянул Натта в сторону.

– Вот сейчас дела пойдут плохо, – предупредил он.

– Перестаньте, мистер Трев. Мы очень хорошо играем. По крайней мере, Бенго.

– Я на него не смотрю. Я смотрю на Энди, а Энди смотрит на Бенго. Они выжидают. Сначала дадут старичкам порадоваться, а потом зажмут в клещи.

И тут Трев получил импровизированный урок на тему «Почему волшебники – это волшебники».

– У меня есть скромное предложение, – сказал Чудакулли, – и я надеюсь, что ты позволишь мне высказаться, судья. Хотя мы, команда Незримого Университета, полнейшие новички в футболе, у нас было гораздо больше времени на то, чтобы освоиться с новыми правилами, чем у наших нынешних противников. А потому я предлагаю отдать им один из наших голов.

– Так нельзя, сэр! – воскликнул Думминг.

– Что, это против правил? – Чудакулли заговорил громче и гораздо торжественнее. – Я спрашиваю вас, разве настоящий спортивный дух, дружба и великодушие – против правил?

Его голос разносился почти до самых задних рядов стадиона.

– О, в правилах ничего такого не написано, сэр. Никакое правило не воспрещает заняться стиркой во время игры – просто потому, что никто этого делать не будет.

– Прекрасно. Мистер Боров, наш гол – ваш гол. Теперь мы на равных.

Боров, совершенно обалдевший, обвел взглядом свою команду.

– Э… ну ладно, если вы настаиваете.

– Я не приму отрицательного ответа, – прогремел Чудакулли.

– Какая муха его укусила? – поинтересовался редактор «Таймс», когда измученный гонец принес ему новости.

– Он поступил очень великодушно.

– Зачем вы это сделали? – спросил Думминг у Чудакулли.

– Я прям и честен, Тупс. До неприличия великодушен. Да, я таков. Не моя вина, что они не сознают своего несовершенства. И теперь до конца игры они будут об этом думать.

– Э… ловко, сэр.

– Ловко, говоришь? Да, я собой горжусь. И кстати, мы снова имеем право ударить по мячу первыми. Неудивительно, что футбол так популярен.

– Какой любопытный психологический момент, – сказал Натт, когда они с Тревом возвращались за боковую линию. – Не исключаю, что жестокий, но небезынтересный.

Трев промолчал. Послышался пронзительный свист, возвещающий продолжение игры, и немедленно последовал громовой рев судьи:

– ПОДУМАЕШЬ, НЕБОЛЬШОЙ ДОЖДИК, ПАРЕНЬ, ЭТО ПОЛЕЗНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ!

– Волшебство, – заметил Трев. – Но ведь его не может здесь быть.

– Нет, – ответил Думмингс Тупс, шагавший следом. – Всего лишь одержимость.

– Футбол и одержимость – одно и то же, мистер Трев, – сказал Натт.

Трев снова посмотрел на трибуну. Там виднелся лишь сияющий силуэт Джульетты, всего в нескольких футах от Витинари. По бокам сидели Гленда и Пепе. Джульетта походила на богиню. «Ничего у нас не получится, так ведь? – подумал он. – Джульетта и парень из свечного подвала? Нет. Особенно сейчас».