Незримые академики

Пратчетт Терри Дэвид Джон

Многое основано на том факте, что людям, как правило, не позволено бить ближнего по голове дубинкой. Поэтому они прибегают к самым разным, видимым и невидимым, знакам, которые гласят «Нельзя!», в надежде, что это сработает – а если не срабатывает, они жмут плечами, потому что никакой дубинки нет. «Ты только вспомни, как Джульетта болтала с теми шикарными дамами. Она попросту не знала, что нельзя с ними так разговаривать. И это сошло ей с рук. Никто не пристукнул ее молотком по макушке».

Опыт и практика, воплощенные в миссис Уитлоу, гласили, что персонал из Ночной Кухни не должен подниматься в «чистые» помещения – то есть туда,

где горел относительно яркий свет, не профильтрованный через множество радужек. Что ж, а Гленда поднялась, и ничего страшного не произошло, правда? И теперь она шагала в Большой зал, и ее прочные башмаки шлепали по каменным плитам. Девушки из Дневной Кухни ничего не сказали, когда она присоединилась к ним. Им просто нечего было сказать. Неписаное правило гласило, что толстушки не прислуживают за столом в присутствии гостей, но Гленда решила, что сегодня неписаные правила писаны не для нее. И потом, уже началась суматоха. Слуги выкладывали столовое серебро и пытались не сводить с него глаз. Это неизбежно означало, что кому-то придется есть двумя ложками.

Гленда с удивлением увидела, что Свечной служитель отчаянно машет Треву и Натту, и зашагала к ним. Она недолюбливала Смимза; человек может быть упрям, и это нормально, или глуп, и тоже ничего страшного, но если он глуп и упрям одновременно – это уж слишком, особенно в сочетании с запахом немытого тела.

– Что тут происходит?

Смимз клюнул. Если женщина берет правильный тон и при этом стоит, скрестив на груди руки, застигнутый врасплох мужчина немедленно отвечает, не успев подумать – и не успев солгать.

– Они подняли люстру! Подняли, а свечи не зажгли! Мы не успеем ее опустить и снова поднять до прихода гостей!

– Но, мистер Смимз… – начал Трев.

– А в ответ только отговорки и вранье, – с горечью пожаловался Смимз.

– Я могу зажечь их снизу, мистер Смимз, – тихо сказал Натт. Съежился даже его голос.

– Да ладно! Даже волшебники этого не сделают, не заляпав воском весь зал, ах ты мелкий…

– Достаточно, мистер Смимз, – произнес голос, который, к удивлению Гленды, оказался ее собственным. – Вы правда сумеете зажечь их, мистер Натт?

– Да, мисс. Секунда в секунду.

– Хорошо, – сказала Гленда. – Предлагаю предоставить это мистеру Натту.

Смимз взглянул на нее, и она буквально увидела, как над ним нависла незримая дубинка. Свечной служитель гадал, какие его ждут неприятности.

– Мне пора, – намекнула она.

– Я тоже не могу тут торчать, у меня полно дел, – с точки зрения Смимза, сбитого с толку и ошарашенного, исчезнуть было неплохой идеей. Гленда прекрасно понимала ход его мыслей. Если тебя не окажется поблизости, значит, ты будешь не виноват, если что-нибудь пойдет не так.

– Не могу я тут торчать, – повторил он. – Ха! Да вы бы все сидели в темноте, если бы не я.

С этими словами Свечной служитель подхватил свой засаленный мешок и заспешил прочь.

Гленда повернулась к Натту. «Не может быть, чтобы он еще уменьшился, – подумала Гленда. – Тогда бы одежда на нем совсем мешком висела. Наверное, мне мерещится».

– Ты правда можешь зажечь люстру снизу? – спросила она. Натт продолжал смотреть в пол.

Гленда повернулась к Треву.

– Он правда…

Но Трева уже там не было, потому что он подпирал стенку и болтал с Джульеттой.

Гленда с одного взгляда расшифровала его уверенную позу, ее скромно опущенные глаза… никаких

фиглей-миглей, по сути, но, несомненно, вступление и предисловие к ним. Ах, власть слов…

Пока ты наблюдаешь, наблюдают и за тобой. Гленда посмотрела в проницательные глаза Натта. Он что, хмурился? Что такого он прочел в выражении ее лица? Наверняка больше, чем ей хотелось бы.

Суматоха в Зале нарастала. Капитаны футбольных команд собирались в одной из передних, и Гленда могла представить, как они сидят там в чистых рубашках (или, по крайней мере, в менее грязных, чем обычно), извлеченные из городских пабов и закоулков, разглядывают восхительный потолок и гадают, выйдут ли они отсюда живыми или мертвыми. Скорее всего, мертвецки пьяными. Как только ее мозг уцепился за эту мысль, суровый голос за спиной произнес:

– Кажется, тебе н-н-нечего делать в Большом зале, Гленда?

Разумеется, это была миссис Уитлоу. Только университетская экономка пользовалась утроенным «н» и превращала утверждения в вопросы. Даже не оборачиваясь, Гленда услышала зловещий скрип корсета [14] и побрякивание серебряной цепочки, на которой висел ключ, по слухам подходящий ко всем университетским замкам.

Гленда повернулась. «Никакой дубинки нет!»

– Я подумала, что вам могут понадобиться сегодня лишние руки, миссис Уитлоу, – любезно ответила она.

14

Говорят, если хочешь выдержать стычку, представь противника голым. В случае с миссис Уитлоу это было, как сказал бы Думминг Тупс, противопоказано.

– Тем не менее традиции и обычай…

– Ну, милая миссис Уитлоу, думаю, пора их впустить. Карета его светлости вот-вот отъедет от дворца, – сказал, подойдя, аркканцлер.

Миссис Уитлоу умела грозно нависать. Но преимущественно горизонтально. Наверн Чудакулли возвышался над ней на добрых два фута. Экономка поспешно развернулась и сделала маленький книксен, который – хоть Чудакулли никогда и не признался бы – всегда его слегка раздражал.

– А, мисс Гленда, если не ошибаюсь, – радостно произнес аркканцлер. – Приятно видеть вас здесь. Очень полезная молодая особа, миссис Уитлоу. Полна инициативы, схватывает на лету.

– Благодарю. Это одна из моих лучших девочек, – ответила экономка сквозь зубы, стараясь не встречаться глазами с Глендой, которая внезапно приняла ангельски невинный вид.

– Большая люстра не горит, как я вижу, – заметил Чудакулли.

Гленда шагнула вперед.

– Мистер Натт задумал сюрприз, сэр.

– Мистер Натт вообще полон сюрпризов. Сегодня у нас был удивительный день, мисс Гленда, – сказал Чудакулли. – Мистер Натт учил моих парней играть в футбол на свой лад. А знаете, что он затеял вчера? Ни за что не угадаете. Расскажите, мистер Натт.

– Я повел команду в Королевскую оперу, чтобы они посмотрели, как упражняются танцоры, – нервно ответил Натт. – Видите ли, очень важно, чтобы игроки научились правильно двигаться и сохранять равновесие.

– А когда они вернулись, – продолжал Чудакулли все с той же, слегка пугающей, бодростью, – он заставил их играть здесь, в Зале, с завязанными глазами.

Натт тревожно кашлянул.

– Футболистам крайне необходимо не забывать друг о друге. Они должны помнить, что составляют единое целое.