Незримый гений
Шрифт:
Брилл слышала, как Эрик издал тихий протестующий звук, когда она выбежала из библиотеки, но не последовал за ней. Слепо мчась по внушительным каменным коридорам передних помещений Оперы, Брилл, задыхаясь, остановилась у парадной лестницы. Привалившись к прохладному мрамору одной из колонн, она прижалась пылающим лицом к гладкому, ровному камню. «О боже мой… о боже мой… этого не может быть… этого не может быть…»
Подняв раскрасневшееся лицо и невидяще уставившись в пол, Брилл ощутила слабость, когда ужасное осознание обрушилось на ее чувства, оставив ее потерянной и паникующей
«Я все еще люблю его».
Комментарий к Глава 47: Перемены
* Часть церковного облачения, шелковая лента шириной 5-10 см и длиной около 240 см, огибающая шею и обоими концами спускающаяся на грудь. Епитрахиль надевается поверх подризника или рясы. В крайних случаях заменой епитрахили может служить любой длинный кусок материи или веревки, благословленный как епитрахиль. Впоследствии такой благословленный предмет надлежит использовать только как епитрахиль либо сжечь.
** То же, что и соборование.
========== Глава 48: Исповеди ==========
Тихонько преклонив колени в задней части пустой часовни, Брилл беспокойно перебирала в пальцах бусины четок. Взглянув на изображение распятого Христа, висящее над скромным алтарем в передней части, она прерывисто выдохнула, прижимая согнутые руки к порхающим в животе бабочкам. Опустив взгляд от мирного лица Христа на маленький ряд свечей слева от него, она смотрела на зажженные огоньки, надеясь найти в их свете своего рода безмятежность или понимание.
Всю прошлую ночь Брилл не спала — лежа в постели, она глядела на собственное отражение в гигантском зеркале, одержимая пятью ужасными словами. «Я все еще люблю его». Часы тянулись медленно; утро настало, не привнеся никакой ясности в ее мысли. Она понятия не имела, что делать с этим новым осознанием, с новыми эмоциями, наполняющими тело и подавляющими чувства.
Когда проснулась Ария, Брилл не забыла помочь ей одеться перед тем, как отвести в классную комнату, но все это время была словно в оцепенении от усталости и эмоционального переутомления. Словно бы ощущая страдание матери, Ария шла тихо, без своих обычных шалостей, ее серые глаза тщательно следили за каждым выражением лица Брилл. Это немного нервировало — насколько понимающим казался взгляд дочери. Стряхнув это чувство, Брилл быстро вернулась в свою комнату, но как только вошла, тут же внезапно появилась Мари с колодой ярко раскрашенных карт и лекцией, объясняющей их значение. Урок не продлился долго: когда Мари опостылела невнимательность Брилл, она, фыркнув, удалилась, в спешке оставив карты.
Поерзав на коленях, Брилл опустила глаза на каменный пол. Она пришла в часовню, чтобы попытаться очистить смятенный разум, но до сих пор на нее ни снизошло ни капли умиротворенности. Вздохнув, она прекратила перебирать четки и убрала длинную нитку бус в карман. «Не знаю, чего я ожидала. Может, немного божественного вмешательства… или, может, небольшой совет бы не помешал. Что делать, когда осознаешь, что влюблена
Вновь посмотрев на распятье, Брилл подавила вздох и поднялась на ноги.
— Это глупо… Я не должна была просить помощи такого рода. О чем я думала?
— Возможно, вы просто искали некой защиты? — раздался позади нее приятный мужской голос.
Резко развернувшись, Брилл узнала стоявшего в дверях часовни уныло одетого человека.
— Отец Томас… я не думала, что здесь кто-то есть, — выпалила она, виновато оглядывая комнату, чтобы избежать приветливого взгляда голубых глаз священника.
Войдя в часовню, тот послал ей добродушную улыбку, явно заметив ее дискомфорт.
— В это время я всегда выслушиваю исповеди… хотя, должен сознаться, большую часть дней я только и делаю, что читаю, — сказал священник, для выразительности подняв небольшую книжку в кожаном переплете. Когда Брилл лишь нервно заломила руки, он опустил книжку обратно. — Вам нет нужды так беспокоиться. Я не заинтересован в нападении на тех, кто пришел помолиться в мою часовню.
Осознав, насколько глупо она себя ведет, Брилл с усилием расслабила плечи.
— Конечно же нет, святой отец. Я бы ничего такого не подумала… — осекшись, она потупилась, вопреки всему надеясь, что священник не узнает в ней ту, с которой ссорился над бесчувственным телом мадам Дюбуа.
После секундного замешательства отец Томас поправил очки:
— Вы скажете мне наконец свое имя? Я уже некоторое время пытаюсь выяснить, кто же именно воскресил мадам Дюбуа.
Окоченев от того, к чему он клонил, Брилл быстро перебила его:
— Простите, святой отец, но мне правда нужно идти. Всегда есть работа, которую необходимо сделать.
Склонив голову набок, отец Томас лишь всмотрелся в ее лицо сквозь свои толстые линзы.
— Не стоит… — начал он, неловко потянув за свой воротничок. — Я знаю, что раньше был слегка недружелюбен, но это не значит, что мы не можем начать все сначала. Какие бы у вас ни были сомнения, они абсолютно беспочвенны. Кроме того, я священник… если вы кому и можете доверять, так это мне, — закончил он с забавной кривобокой улыбкой.
Чувствуя себя совершенно по-идиотски из-за недоверия, с которым изначально отнеслась к этому явно доброму человеку, Брилл вздохнула. Шагнув вперед, она протянула священнику руку и неуверенно улыбнулась.
— Простите, святой отец… последняя пара деньков выдалась напряженной. Я сама не своя и боюсь, что была груба с вами.
Охотно пожав протянутую руку, отец Томас чуть пожал плечами; в его небесно-голубых глазах, кажущихся больше из-за очков, плясали искорки смеха.
— Если думаете, что были грубы, вам стоило бы посмотреть, как ведут себя со мной некоторые другие, — со смешком сказал он. — Предыдущий приставленный к Опере священник не продержался и двух недель. Хотя… вроде как он был сварливым старым ублюд… — выпустив руку Брилл, отец Томас слегка скривился. — Ой, я не должен был так говорить. Он был прекрасным человеком.