Незримый гений

Kay Blue Eyes

— Я б-больше н-не играю с Эриком, — прошептала она, опустив руки, чтобы посмотреть покрасневшими глазами ему в лицо.

Лишившись дара речи от страдания, написанного на ее мокром детском личике, Эрик наклонился вперед, словно бы чтобы стереть слезы с ее щек; затянутые в перчатку пальцы зависли на волосок от ее кожи — и вновь отдернулись. Любой контакт казался неправильным, как будто он мог каким-то образом заразить ребенка одним лишь прикосновением.

— Я не знаю, что сказать, чтобы искупить свой поступок. Мне так жаль…

— Т-ты тогда рассердился на м-меня? Я б-была т-такой плохой, что ты з-захотел

уйти?

Потрясенный тем, что она так думает, Эрик быстро замотал головой, отчаянно желая исправить ее неверное толкование.

— Нет! Это совсем не так. Ты была светом моей жизни. Ты никогда не могла сделать ничего такого, из-за чего я захотел бы уехать. Я уехал, потому что был глупцом… и совершил ошибку. Ты когда-нибудь совершала ошибку, которую всей душой хотела бы иметь возможность отменить?

— Д-да… Я ссказала м-маме, что н-ненавижу тебя. Я не д-должна была этого дделать, п-потому что это б-была неправда.

Не веря своим ушам, Эрик склонил голову набок:

— Ты меня не ненавидишь?

— Н-нет, я просто б-была с-сердита и опечалена, и я з-знаю, что тебе жаль. Мама г-говорит, мы должны прощать л-людей, которые нам дороги. Это п-просто заняло у меня время.

Не в состоянии ответить сквозь растущий в горле комок, Эрик отвернулся и, сдвинув брови, боролся с практически непреодолимым желанием дать волю навернувшимся слезам.

— Устами младенца, — пробормотал он отчасти самому себе. — Значит, ты прощаешь меня за отъезд. Думаешь, это разумно?

Встав, Ария протопала вокруг кучки обломков шкатулки и встала сбоку от Эрика. Сунув большой палец в рот, она переминалась с ноги на ногу, пока Эрик не потянулся и, после секундного колебания, не вытащил ласково оный палец из ее губ.

— Это н-не имеет значения. К-кроме того, я скучала по т-тебе б-больше, чем с-сердилась, — наконец сказала та и ухватилась рукой за его рукав.

С раскрытым ртом уставившись на Арию, Эрик не мог постигнуть зрелость и самообладание, с которыми обычный ребенок справился с этой ужасной ситуацией. «Возможно, мы не настолько похожи, как я думал… в ее возрасте я никогда не смог бы поступить как она. Я бы добивался гнева и мести. Как она достигла такой мудрости… Я не заслуживаю подобной предупредительности… ни от одной из них».

— Почему я вообще бросил такую замечательную маленькую девочку? — пробормотал он едва ли не себе под нос.

— Я слышала, как м-мама г-говорила, что это б-был м-момент умопомешательства, — съязвила Ария со слабой улыбкой, осветившей ее рассудительный взгляд.

Не в силах сдержать смех, Эрик полузадушено хихикнул:

— Она так и сказала? Ну, твоя мама умная женщина.

Вертя туловищем туда-сюда, Ария пару мгновений смотрела, как юбки взвихряются вокруг ее коленок.

— Ты в-ведь не с-собираешься с-снова уйти, п-правда? — неуверенно спросила она.

— Нет… больше никогда, — ответил Эрик с убежденностью, удивившей его самого. — Больше никогда.

Улыбка на лице Арии становилась все шире и шире, пока не растянулась от уха до уха, на щечках весело заиграли ямочки.

— Т-тогда я р-рада, что ты в-вернулся, — удовлетворенно вздохнула она, скакнула вперед и крепко обхватила ручками шею своего бывшего учителя.

Инстинктивно застыв от неожиданного контакта, Эрик окоченел от столь откровенного

проявления симпатии. Сдержанно выдохнув, он позволил себе расслабиться в объятии, молча восхищаясь наслаждением, которое доставлял этот простой жест. «Год назад я бы и не подумал, что такая вещь, как объятия ребенка, вообще для меня возможна. За всю мою жизнь никто и никогда по доброй воле не касался меня, независимо от причины… разве что в гневе… а теперь… теперь все настолько по-другому. Как я мог быть настолько глуп, чтобы оставить все это… чтобы бросить единственных людей, которые вообще показали мне истинное значение семьи?»

Вынырнув из раздумий, когда Ария вывернулась из его рук, Эрик глупо улыбался в пространство; прохладный душ умиротворенной безмятежности омывал все его чувства. Ария с любопытством подошла ко все еще открытой позади них зеркальной панели.

— Это п-правда з-здорово, — с воодушевлением сказала она, уже успев перейти от серьезной темы своего прощения к другим, более интересным вещам.

Потратив еще мгновение, чтобы собраться с мыслями, Эрик медленно встал и подошел к зеркалу. Открыв панель пошире, он хихикнул при виде изумленного лица Арии, всматривающейся в открывшийся за ней тускло освещенный коридор.

— Да, и за ней даже есть потайной ход. Во всем театре никто больше не знает о нем, кроме меня… а теперь и тебя, — сказал он нарочито низким голосом, как делал, когда читал Арии сказки.

Возбужденно захлопав в ладоши, та принялась подскакивать на месте:

— К-куда он в-ведет?!

Протянув ей руку, Эрик заговорщицки наклонился.

— А что, если я тебе покажу? — спросил он, когда Ария потянулась вверх и взялась за предложенную им руку. Энергично закивав, та без малейшего колебания перепрыгнула через порог и, едва дождавшись, пока Эрик закроет за ними зеркальную панель, ринулась в темноту.

*

Коннер нетерпеливо топтался за дверями часовни, ожидая, когда выйдет сестра. Оторвав взгляд от закрытых дверей, он мельком глянул на карманные часы и выругался про себя, увидев, сколько прошло времени. «Боже милосердный, в чем она может так долго исповедоваться? Вроде как она вообще не делала ничего дурного. — Стукнув пальцем по холодной металлической поверхности часов, он с щелчком закрыл золотую крышку и, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди и велел себе успокоиться. — Не то чтобы у меня были какие-то конкретные дела… все репетиции приостановлены до приезда нового тенора… и, полагаю, в этом-то и проблема… Мне нечем заняться, кроме как без конца навещать балетные классы. И именно тогда, когда мне необходимо немного отвлечься, Брилл решает облегчить душу перед священником и занимается этим целую вечность!»

Коннер так пристально следил за дверьми часовни, что едва обратил внимание на прошедшую мимо группу балерин. Быстро покосившись на них, он заметил, что хихикающие девушки все поголовно брюнетки, и, так же быстро отвернувшись, выкинул их из головы и вновь уставился на закрытые двери. Но его мимолетный взгляд явно подстегнул некоторых балерин жеманно захлопать ресницами в его сторону. Вздрогнув, когда одна из них положила руку ему на рукав, Коннер безучастно моргнул, глядя на обращенное к нему лицо хорошенькой синеглазой девушки.