Незримый гений
Шрифт:
В горле Брилл плескался смех, пока она наблюдала, как лицо отца Томаса краснеет от смущения. На миг ее неспокойные мысли отступили назад, дав секунду свободы от окутывавшего ее весь день тумана дурных предчувствий.
— Меня зовут Брилл Доно… Доннер, святой отец. Простите, что не сказала вам раньше. Думаю, это просто толпа заставила меня разнервничаться.
Понимающе кивнув, священник прошел мимо Брилл в переднюю часть часовни, где прибрал спички и неиспользованные свечи возле алтаря. Повернувшись обратно лицом к ней, он провел рукой по волосам, убирая лезущие в глаза кудрявые пряди.
— Я это понимаю.
Улыбка замерцала и стекла с лица Брилл.
— Тревожилась? Что навело вас на эту мысль… — пробормотала она, и все подавляемое смущение с новой силой обрушилось на ее мысли.
— Может, я и священник, мадам Доннер, но я не дурак. Я распознаю тревогу, когда вижу ее, — сказал отец Томас, погрозив пальцем в ее сторону и озабоченно наморщив лоб.
Расслабившись, Брилл послала ему еще одну улыбку. «Как странно, что мне понадобилось столько времени, чтобы найти самого милого обитателя этого места. Конечно, большинство людей, с которыми я работала, были не очень религиозны. У них не было причин упоминать о нем. Я бы хотела, чтобы они упомянули… всегда на пользу, когда есть кто-то, с кем можно поговорить… — Слегка кивнув, Брилл посмотрела на дверь, затем снова туда, где, участливо глядя на нее, стоял отец Томас. — Ну, я просила совета… может, он прямо перед глазами».
— Вы сказали, что обычно принимаете исповеди примерно в это время? — медленно спросила она.
— Хмм… да, — ответил тот.
— Тогда, наверное, вы можете выслушать сегодня мою исповедь? — неуверенно поинтересовалась Брилл, одновременно гадая, верно ли поступает.
Просияв, отец Томас подошел к ней по проходу между скамьями.
— Конечно, могу. Идемте сюда, — взволнованно сказал он и повел Брилл к исповедальням в углу, прежде чем та успела обдумать, что же она делает. Придав лицу более серьезное выражение, он открыл одну из дверей для нее, а затем вошел через другую и закрыл ее за собой.
Оказавшись в заложниках собственного выбора, Брилл сделала глубокий вдох и шагнула в исповедальную кабинку, закрыв ее за собой. Усевшись, она с тревогой ждала, когда отец Томас откроет занавешенное сеткой окошко, соединяющее две крохотные комнатки. «Не ошибка ли это? Могу ли я доверять… господи, Брилл, неужели ты стала настолько циничной, что не можешь доверять священнику? Он духовное лицо… возможно, из этого разговора выйдет что-нибудь хорошее. Мне же необязательно упоминать имена. Это исповедь… а не просто там болтовня о прошлом». В этот момент заслонка на маленьком окошке с тихим щелчком скользнула в сторону, заставив ее слегка подскочить.
Прочистив горло и собравшись с мыслями, Брилл склонила голову:
— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Последний раз я исповедовалась шесть месяцев назад.
— Так давно? Неудивительно, что у вас столько тревог, — почти непринужденно отозвался священник с той стороны перегородки. — Тогда просто начните откуда вам угодно. Что особенно занимает ваш ум?
— Да я и не знаю, с чего начать, — пробормотала Брилл себе под нос, откинувшись затылком на стену позади себя. «Что особенно занимает мой ум… у меня на уме только одно. Нет! Не думай об этом… не говори этого вслух». — Я поняла, что позволяю своему гневу взять надо мной верх. Это происходит слишком часто, и
— Ваш гнев разжигает какой-то конкретный человек или таких много? — ровно спросил отец Томас.
Сделав было вдох, чтобы ответить, Брилл захлопнула рот, когда сообразила, что собиралась упомянуть мужчину, который особенно действовал ей на нервы.
— Никого конкретного, — сказала она вместо этого. — Некоторые другие женщины здесь умеют быть весьма ехидными. Я просто позволила им достать меня.
— Позволив себе встретить их бесчувствие злобой, вы дали обидчикам одержать над вами верх. Вы загнали себя в ловушку гнева по собственной воле. Нас учат прощать тех, кто выступает против нас, а не встречать их яростью. Вы понимаете?
Слегка выпрямившись, Брилл раздраженно сжала губы. «О, легко сказать. Прощение — это всегда что-то, к чему нужно стремиться… конечно, если только чертов мужчина, которого тебе предполагается простить, не настолько выбивающий из колеи засранец, что ты даже сосредоточиться не в состоянии, когда он в одной комнате с тобой».
— Да, я понимаю… просто мне непросто всякий раз находить в своем сердце это понимание, особенно когда кое-кто сам человек непростой. Кроме того, не то чтобы его стоит прощать прямо сейчас. Это не должно быть для него так легко.
— Теперь это звучит так, словно вы говорите о ком-то конкретном, — сказал священник со слабым оттенком веселья, проникшим в его голос в ответ на ее мстительный тон.
Чуть порозовев от собственной оплошности, Брилл нервно разгладила руками юбки:
— О, ну, полагаю, что говорю.
— Итак, почему же из-за этого конкретного человека вы даете волю гневу?
«Отличная работа, Брилл…»
— М… ну, это долгая история, святой отец. Думаю, это не то, что вы хотели бы…
— У меня весь день впереди, дитя мое. Если вы хотите прощения за свои грехи, то должны признаться в их причинах.
Последовал миг тишины, во время которого Брилл стиснула руки в кулаки. «Черт, черт, черт! Я хотела вытравить этого мужчину из своих мыслей — и при первом же удобном случае принялась трепаться о нем. Хотя я все равно хотела прийти сюда… может, избегать говорить об этом — неверный план». Побежденно вздохнув, она откинулась назад и с жаром принялась рассказывать долгую драматичную историю о событиях прошлого года. Она намеренно опускала ключевые детали вроде имен и того факта, что она недавно узнала, что мужчина, которого она спасла в подвалах, был Призраком Оперы, и что он по-прежнему обитает где-то в здании.
После того, как Брилл закончила, отец Томас откашлялся.
— Следовательно, сейчас вам приходится столкнуться с тем же человеком, который бросил вас и вашу семью? Теперь я могу понять ваш гнев, мадам Доннер. Разум не в силах постичь всего, за что вы должны его ненавидеть.
Поерзав, Брилл нахмурилась.
— Я не ненавижу его, — выпалила она, слегка ощетиниваясь на нотку недовольства, с которой священник говорил об Эрике. — На самом деле главная проблема в том, что я люблю его… — Ужаснувшись тому, что нарушила собственное правило и вслух упомянула о своих чувствах, Брилл прихлопнула рот ладонью. «Дура, дура!»