Незримый гений
Шрифт:
— Не берите в голову. Она всегда именно так и справлялась с эмоциональными переживаниями. Она просто не может не вести себя так… она так и не смирилась со смертью отца… так и не сумела после этого повзрослеть. Сперва я решила, что ей стало немного получше, но, кажется… она снова взялась за старое.
— Это не детское поведение. Арии четыре года, и она не разгуливает вокруг, крича на людей и врываясь в их комнаты. — Мадам Жири попыталась взять Брилл за локоть, но та отпрянула от прикосновения. — Нет! Это поведение юной девушки, которую никогда в жизни не осаживали. Люди жалели ее
Повернувшись, Брилл быстро опустилась на колени перед Арией и обхватила ее личико ладонями. Пока она наблюдала, как полные слез глаза ее дочери поднимаются, чтобы встретиться с ее, в ней еще сильнее разгорелся гнев, отчего стало трудно проявить нежность, даже когда она отерла мокрые щеки Арии. «Вырвать игрушку прямо из рук ребенка…»
— Побудь здесь немного, мамочка скоро вернется и принесет тебе твою шкатулку. — Брилл поцеловала Арию в лоб, когда та начала икать сквозь слезы. — Не волнуйся… — Поднявшись, Брилл повернулась и направилась прямиком к двери, ее щеки ярко полыхали от ярости.
Когда мадам Жири попыталась остановить ее, она лишь уклонилась в сторону и выбежала за дверь; каблуки ее закрытых туфель застучали по деревянному полу. Крепко держа руками свои юбки, Брилл домчалась до конца коридора аккурат вовремя, чтобы заметить исчезнувший за очередным поворотом кружевной турнюр виконтессы де Шаньи. Ускорившись, Брилл завернула за тот же угол и с обновленными силами рванула за удирающей виконтессой. Месяцы работы уборщицей укрепили ее мышцы, и ей не понадобилось много времени, чтобы изловить более субтильную девушку. Загнав ее в тупик, Брилл физически блокировала Кристине пути побега. Та раздраженно грохнула кулаком в стену и развернулась лицом к преследовательнице.
Прижав руку к груди, Брилл пыталась отдышаться.
— Ну ладно, довольно этих глупостей. Верните мне музыкальную шкатулку, и я буду готова забыть обо всем этом.
Попятившись, Кристина прижалась к стене, неистовство в ее глазах отточилось до ярости. Она явно не могла поверить, что Брилл действительно стала ее преследовать.
— Не подходи ко мне, ты, чокнутая ирландская… э… м…
Слегка изогнув вверх уголки губ, Брилл проигнорировала приказ Кристины и сделала угрожающий шаг вперед.
— Что? Ирландская шлюха?.. Воровка… Ковыряющаяся в картошке сучка? Выбери что-нибудь одно… Я слышала их все.
Разинув рот от выданных Брилл эпатажных выражений, Кристина могла лишь неопределенно мотать головой.
— Нет… то есть я не хотела… нет… я бы не сказала такого…
— Ой, прошу тебя… не стоит так пыжиться. Я знаю, что ты так думала. — Поскольку Кристина продолжила протестовать, Брилл ткнула в ее сторону пальцем, заставив умолкнуть.
— В чем дело? Ты слишком хороша, чтобы кого-то оскорблять? — Виконтесса уставилась на Брилл так, словно та была исчадьем ада.
— Ты чокнутая.
— Верни это, — потребовала Брилл, не обращая внимания на выпад Кристины, и указала на музыкальную шкатулку, которую та по-прежнему прижимала к себе.
— Нет! Я не стану! И не позволю тебе запугать меня!
— О? И с чего ты так решила? — спросила Брилл, скрещивая руки на груди.
Неловко переминаясь, Кристина переводила взгляд с пола на лицо Брилл и обратно.
— Она принадлежала моему другу… я говорила тебе. Я была его единственным другом, так что… так что… можно сказать, что она моя, потому что больше некому позаботиться о его вещах… и ему больше некому было их оставить.
Издевательски усмехнувшись монологу Кристины, Брилл неверяще всплеснула руками. «Его единственный друг? Боже мой, у нее забавный способ вспоминать события». Не в состоянии больше держать язык за зубами, она шагнула вперед и схватила шкатулку — ее лицо оказалось едва ли в пяти дюймах от Кристининого.
— Ты невероятна. Не знаю, как ты представляешь себе дружбу… но я определенно не рассматриваю оставление человека в задымленном подвале как акт дружбы!
Отказываясь выпускать из рук игрушку, которая теперь была единственным разделяющим их предметом, Кристина потрясенно заморгала.
— Откуда вы это знаете?! — выдохнула она.
Осознав свою ошибку, Брилл мысленно выругалась. «Проклятье, а теперь я сказала слишком много… никто больше не должен знать об этом… и вот я проболталась! Проклятье!» Но, каким-то образом, невзирая на неприятные последствия, к которым могла привести излишняя откровенность, Брилл была не в силах сдержать порыв сказать больше. Сама мысль об этой девушке, корчащей из себя святошу, когда дело касалось Эрика, заставляло любую логику вылететь в трубу. Вспомнив, каким предельно разбитым и побежденным выглядел Эрик, когда она впервые нашла его, Брилл ощутила, как едкие волны раскаленного добела гнева разъедают ее мысли. «Он лежал ничком во тьме, насквозь промокший… звал ее по имени, зная при этом, что она оставила его на растерзание толпы».
— Я много чего знаю… например, как ты верила, что он был ангелом, посланным с небес, чтобы защитить тебя. И что тебе это нравилось, потому что позволяло чувствовать себя так, будто ты не какое-то там трусливое бесхарактерное ничтожество. О, как ты, наверное, была разочарована, когда осознала, что он был всего лишь человеком… и к тому же изуродованным… а не совершенством, которое ты вообразила. Это порушило твои мечты, не так ли? — выплюнула она, выстреливая в девушку одним жестким вопросом за другим, понимая, что не в силах остановить капающий с ее губ поток яда.
Нижняя губа Кристина начала мелко дрожать, когда Брилл вдохнула, чтобы добить ее.
— Но одно я понять не могу, — продолжила Брилл, грубо выдергивая музыкальную шкатулку из ослабевших пальцев Кристины. — Действительно ли дело было в его лице, или это твоя собственная ограниченность сделала для тебя невозможным полюбить его?
Ее голос сурово звенел в воздухе, и лицо Кристины лишилось всех своих цветущих красок, ее кожа приобрела цвет старой кости. В темных глазах Кристины всплыла тень ужаса, она явно обдумывала слова Брилл, гадая, было ли сказанное правдой. Бессильно уронив руки вдоль тела, она медленно покачала головой, ее хрупкая фигурка застыла в намеке на гнев.