Незримый гений
Шрифт:
Брилл поняла, что едва ли в состоянии подобрать осмысленный ответ. Она просто не могла поверить в то, что только что сорвалось с губ Кристины. «Она говорит так, словно Эрика здесь вообще нет. Она что, не осознает, насколько жестока? — Оглядев лицо девушки на предмет злого умысла, который, конечно же, обязан был там быть, Брилл нашла лишь лихорадочный пыл, сжавший цветущий маленький ротик виконтессы. — Как можно быть настолько глухой к чувствам других, чтобы не предвидеть, что ты говоришь нечто ранящее? В каких облаках она витает?»
Краем глаза Брилл заметила, что Эрик чуть опустил голову и ссутулил плечи, словно защищаясь, и повернулась,
— Очаровательная, жестокая Кристина… — прерывисто прошептал он.
Вновь направив ледяной взгляд в угол, где стояла виконтесса, Брилл ощутила, что ее прямо-таки распирает от возбуждения. «Я не могу позволить ей все разрушить».
— Вообще-то да, я видела. Не то чтобы для нормального человека нечто такое имеет значение. Только то, что ты родилась с симпатичным личиком, не делает тебя лучше остальных.
Кажется, это испугало Кристину, явно не ожидавшую такого ответа, но она быстро оправилась. Кивнув, она заломила руки.
— Тогда ты знаешь… ты понимаешь… — пробормотала Кристина, ее застывшее выражение слегка просветлело.
— Нет, боюсь, совсем не понимаю, — рявкнула в ответ Брилл, не дав той договорить. — А теперь, думаю, я должна задать несколько вопросов тебе.
Выйдя из молчаливого состояния, Эрик глубоко вздохнул.
— Брилл, все в порядке. Не нужно продолжать, — мягко проговорил он, в его голосе прорезалась усталость, которой раньше не было. Было совершенно очевидно, что, невзирая на прогресс, которого он достиг за последние несколько месяцев, Эрик принял слова Кристины близко к сердцу.
— Я хотела тебе кое-что сказать, — встряла Кристина, махнув рукой, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Нарочно игнорируя предложение Эрика оставить все как есть, Брилл сжала кулаки и ринулась в бой.
— Ну же, виконтесса, это будет только честно. И раз уж ты, как видно, заинтересована в делах Эрика, несколько вопросов не вызовут у тебя затруднений.
— Нет, правда… ты все не так поняла.
— Какой у Эрика любимый цвет, Кристина? Какое у него любимое блюдо? Какой архитектурный стиль нравится ему больше всего? Ты знаешь, какая опера — его любимая? — Поскольку Кристина хранила молчание, Брилл чуть задрала подбородок. — Что? Ты не знаешь? Что ж, позволь мне просветить тебя. Его любимая опера — «Фауст», потому что это история искупления и прощения, две вещи, которых он жаждал всю свою жизнь. Его любимый архитектурный стиль — неоклассицизм, потому что он чистый и яркий, но не перегруженный.
— Мадам…
Повысив голос, чтобы перекрыть Кристинин, Брилл продолжила, скорее ощущая, нежели видя изменение в позе Эрика, когда он разогнулся, чтобы посмотреть на нее:
— Его любимое блюдо — все, в чем есть сахар. Я никогда не видела, чтобы другой мужчина был так охоч до десертов, как Эрик. И его любимый цвет — серый. Но ведь… ты никогда не утруждала себя, чтобы узнать хоть что-то из этого.
Осмелившись глянуть в сторону Эрика, Брилл сумела послать ему легчайшую тень улыбки, радуясь тому, что он теперь смотрит не на пол возле ног Кристины, а на нее, на Брилл. Эрик изучал ее лицо этим своим пронизывающим, проникающим в душу взглядом, глазами столь синими, что они сияли в тусклом свете подобно газовым лампам, пока Брилл не уверилась, что он добрался до самых глубин ее мыслей.
Заметив их обмен взглядами, Кристина хлопнула в ладоши, чтобы вернуть себе их внимание.
— Нет, я ничего такого не знала, но именно это я и пыталась сказать! — Когда Брилл и Эрик просто проигнорировали ее и продолжили делиться секретами, которые читали в глазах друг друга, на лице виконтессы начало проступать раздражение. — Послушай… послушай меня! Бога ради, послушай меня, ты, визгливая ирландская баньши!
Оскорбление громко упало в тишину комнаты, подобно камню, свалившемуся в пустой колодец. Почти тут же тончайшая улыбка на губах Эрика рухнула сама в себя, и вес его гнева раздавил ее в мрачную гримасу. Отвернувшись от Брилл, он вновь заступил перед ней и развернулся лицом к Кристине. Брилл почувствовала, как Эрик напрягся: его тело под темной тканью длинного пиджака постепенно становилось твердым, как скала, пока не стало казаться, что оно вот-вот взорвется. Чуть сдвинувшись влево, он физически закрыл Брилл от тяжелого взгляда Кристины, широко расставив ноги, будто ожидая, что та в любой момент может броситься через комнату и напасть. Вопреки себе, Брилл подумала, что Эрик, верящий, будто должен защищать ее от худенькой брюнетки, было странно забавным. «Он же не знает, что я уже успела уложить ее на лопатки».
Но лишь только бледное мерцание веселого изумления начало грозить прорваться сквозь гнев, Брилл пришла на ум новая идея, мигом потушив все веселье и заставив сердце пошатнуться в груди. «Возможно, он защищает не меня. Он знает, что я в этом не нуждаюсь. Возможно, он боится, что я что-нибудь сделаю с ней. Черт бы это все побрал!» Опустив глаза в пол, Брилл заметила, что Эрик осторожно спрятал нечто блестящее в рукав своего пиджака, но движение было таким быстрым, что она начала сомневаться, что вообще что-то видела. Нахмурившись, она гадала, что же он может прятать в подобном месте.
— Умерь-ка голос, скверная девчонка, — пробормотал Эрик, его голос стал опасно низким. — Кто-нибудь может услышать твою трескотню. И придержи свой коварный маленький язычок, пока я не вышел из себя. — Подняв взгляд на спину Эрика, Брилл не смогла сдержать удивления. Мрачный командный тон его голоса послал сильную дрожь вдоль ее хребта, хотя его слова были обращены вовсе не к ней. Брилл никогда в жизни бы не подумала, что он может столь грубо разговаривать с той самой женщиной, которая много лет была его музой. Она явно ошиблась.
После этого Кристина чуть отпрянула, ее вызывающая поза поникла под натиском слов Эрика. Юная виконтесса несколько раз моргнула, уставившись на своего бывшего учителя, явно так же напуганная тоном Эрика, как и Брилл. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но вновь неуверенно его закрыла, оглядывая комнату, словно потерявшийся в лесу ребенок.
Ощутив, как с каждой секундой растет возбуждение Эрика, Брилл подняла руку к его плечу, успокаивающе похлопывая, пока тот не расслабился под ее прикосновением. Медленно повернув голову, Эрик посмотрел на нее; пока он изучал ее выражение, между его темных бровей прорезалась тревожная морщинка — и внезапно его неконтролируемая ярость утихла. Выдавив улыбку, Брилл вновь уронила руку вдоль тела, пытаясь, хотя бы ради Эрика, успокоиться самой.