Незваный гость. Поединок

Андреев Виктор Андреевич

Я взглянул на часы и встал.

— До свидания, Сима.

Девушка тоже встала, растерянно посмотрела на меня, потом на Нину Ивановну.

— Ты что, Сима? — спросила она.

— А допрос?..

— Тебе же сказали...

Сима опустилась на койку, закрыла лицо руками. Очевидно, до последней минуты она не верила тому, что я приехал к ней не для допроса.

Я пошел к двери, за мною раздавались шаги Нины Ивановны. В коридоре она поравнялась со мною.

— Николай Алексеевич, сознание у

Симы ясно! — Голос ее звучал радостно, и она смотрела на меня сияющими, повлажневшими глазами. — Вы слышите?

Я понимал ее радость, радость врача, поднявшего на ноги человека, и тоже думал о Симе. Да, кризис, начавшийся на кресте в Березовой балке, у нее миновал.

Новые обстоятельства

Придя из больницы, я позвонил в управление. Разговор с начальником был интересным. Оказывается, пришли ответы, частично подтверждающие показания Шомрина. Как это ни удивительно, он действительно помогал партизанам, а Хмара — немецкий пособник.

Это и вынудило Леонова срочно вылететь на проверку этих данных. Были готовы и заключения экспертизы. Концы веревки, найденные на месте преступления в Березовой балке, были частями веревки, изъятой при обыске у Шомрина. А пробка принадлежала той самой канистре, которая обнаружена в доме Шомрина. Только вот отпечатки пальцев, снятые с крышки, были отпечатками пальцев не Шомрина, а кого-то другого.

Начальник подбодрил меня, сказал, чтобы я продолжал расследование настойчиво и ни в коем случае не оскорблял религиозные чувства верующих. Он посоветовал начать допросы с тех сектантов, которые находятся в секте недолгое время и не так фанатичны. Если есть отошедшие от секты, то с ними нужно поговорить в первую очередь.

Едва я закончил разговор по телефону, как открылась дверь и показались усы старшего сержанта Савочкина.

— Здравия желаю, товарищ Иванов, — бодро приветствовал меня Савочкин. Правой рукой он отдал честь, а левой бережно держал что-то завернутое в газету.

Я вышел из-за стола, пожал широченную руку сержанта и не удержался от того, чтобы не спросить:

— Что это у вас?

— Вещественное доказательство! Разрешите развернуть?

Я взглянул на Савочкина с недоумением.

Он снял газету, потом лист картона, и я увидел... топор!

«Настоящий топор принадлежит мне, гр. Цыганкову Николаю Сидорову, и отобран при задержании с краденой толью», —

прочел я в протоколе, который положил передо мной Савочкин.

— Прочитали?.. А зараз поглядите на эти зазубринки! — сказал Савочкин и приблизил палец к лезвию топора. — Бачите? Эти зазубрины у меня с того вечера, как мы побывали в Березовой балке, сидят в башке, как гвозди. К каждому топору присматривался...

Я

догадался, к чему клонит Савочкин. Здесь меньше всего надо было говорить. Я бросился к сейфу, достал из него одну из поднятых в Березовой балке щепок и поднес к лезвию топора.

— Точно! — закричал Савочкин. — Тут и никакая экспертиза не требуется. Этим топором крест тесали.

— Кто такой Цыганков?

— Сейчас расскажу. А зараз давайте того самого порошку, которым вы посыпали пробку от канистры. На топоре должны быть отпечатки пальцев.

Савочкин говорил дело. Через пять минут мы уже упаковывали выявленные и снятые с лезвия топора отпечатки пальцев.

Потом Савочкин рассказал историю задержания с толем сторожа дровяного склада Цыганкова, известного мне под именем брата Коли.

— Но толь — это близир один, — говорил Савочкин. — Со старой крыши, а прижать на этом деле можно. Цыганков расскажет, как было дело в Березовой балке. Без него там не обошлось. У нас теперь есть свидетель. — Савочкин посмотрел на топор.

— Где же сейчас Цыганков?

— Сидит у нас.

— В КПЗ?

— Нет, что вы! Разве я не понимаю. Возле дежурного гарненько так отдыхает. Я даже газетку ему дал почитать...

— Вы задержали его ночью?

— Известно. Он, как все воры, промышлял ночью.

Допрос Цыганкова пока не входил в мои планы. Он намечался позднее. Но теперь дело менялось. Я поблагодарил Савочкина за инициативу и бдительность и позвонил Росину.

— Знаю, знаю, — откликнулся начальник милиции. — Я не мог лишить Савочкина удовольствия доложить вам лично. Сработал он грамотно и попал в точку.

— Что же делать?

— Тут и думать нечего. Зовите прокурора и допросите Цыганкова.

Я позвонил Снежкову. Минут через двадцать он приехал.

Просмотрев щепки со следами зазубринок, топор и прикинув расстояние между зазубринами и следами их на щепках циркулем, Снежков проговорил:

— Этот топор! Сомнения нет. Зовите старика. Я его немного знаю.

Вошел Цыганков. Лысина во всю голову, впавшие, малюсенькие до неприятности глаза без белков, рыжая бороденка. Думалось, протянет тенорком приветствие, а он бухнул, как в колокол:

— Дра-аст!

И мне вспомнилось: «Бог! Бог! Бог!..

— Здравствуйте, гражданин Цыганков! Здравствуйте, — отозвался прокурор первым. — Что же это вы делаете? Мы вам государственное добро доверили, а вы...

— Добро! — Цыганков покрутил головой. — Гниль одна. Со старой крыши толь...

— Гниль, а навалили тележку — конь не потащит. Как же так?! В прошлом году на вас заявления были, что вы Шомрину на молельню лес отпускаете сверх ордеров. Себя тоже не обидели. Дом и баню построили...

— Все по закону, гражданин прокурор. Бог свидетель...