Незваный гость
Шрифт:
— Неужели я прожила столько лет, не зная, сколько наслаждений дарит близость с мужчиной?
— Лучше подумай, сколько лет, наполненных подобным наслаждением, у нас впереди, — прошептал Тревис и достал одеяла. Они укутались, потому что в комнате по-прежнему было холодно.
В сознании Кали вновь зашевелился страх, но тут же исчез. Как она может погрузиться во мрак, когда рядом с ней верный защитник, отгоняющий от нее кошмары прошлого?
— Как я хочу, чтобы ты встал и приготовил отличный завтрак. — Она сладко вздохнула под теплым одеялом, хотя Тревис согревал ее гораздо сильнее.
— Можешь хотеть сколько
Кали скорчила гримасу.
— Похоже, что мне опять отправляться на кухню.
— Прекрасная идея. Я мечтаю о ветчине с яйцами, мясном рагу, пироге с брусникой или кукурузных лепешках, а главное, о кофе.
Перед тем как встать с кровати, Кали ущипнула Тревиса. В ответ он тут же похлопал ее по заду. Она взвизгнула и вскочила, собираясь ударить его, но взглянула на его обнаженное тело и тут же передумала.
— Советую забыть о всяких пирогах с брусникой и кукурузных лепешках, — заявила она и обиженно хмыкнула. Потом надела теплый халат и вышла из комнаты.
— Я прошу тебя приготовить хоть что-нибудь, но обязательно на двоих, — крикнул ей вслед Тревис, а потом встал и натянул джинсы.
Тревис обрадовался, увидев на столе разогретые пирожки с брусникой, бекон и яйца. Однако Кали не стала ему во всем потакать. Она достала пирожки из холодильника, но они по-прежнему были вкусными. Тревис с удовольствием сообщил ей об этом, поблагодарил и расцеловал.
— Сначала я подумал, что нам стоит прогуляться по окрестностям, но мы поздно позавтракали и, похоже, не успеем дотемна вернуться, — сказал Тревис, когда они встали из-за стола.
— Может быть, завтра я отвезу тебя к Алфу, — предложила она. — Он живет неподалеку от ручья.
— А что он собой представляет, этот Алф?
— Сам поглядишь и узнаешь. — Она ограничилась этим загадочным замечанием и больше ничего не добавила, как ни допытывался Тревис.
Кали покормила лошадей, вычистила конюшню, а потом прогулялась с Тревисом по своим владениям, показывая ему ручеек позади дома, лужайку и заросли кустарника, которые вскоре должны были покрыться цветами.
— Знаешь, многие здесь до сих пор живут по старинке, а некоторые приобретают все технические новинки, — рассказывала Кали, когда они двинулись по узкой тропинке. — Кое-кто не имеет даже радио, а их соседи установили спутниковую телеантенну. Тут, в нашем штате, полно противоречий, но не представляю, как бы я жила где-нибудь еще.
— Почему ты никогда не рассказывала о прошлом? Неужели это такая тайна?
Она пожала плечами.
— Наверное, я хочу оставить хоть что-то для себя. Не то, чтобы я стыдилась собственного происхождения, в конце концов, многие знаменитости не могли похвастаться достойными предками. И я не пыталась что-то утаить. Просто у меня должно быть что-то свое. Я была счастлива, когда мой агент в этом со мной согласился.
Тревис подумал, понимает ли Кали, как ей повезло. Да, уехав из Лос-Анджелеса, она лишилась выгодных контрактов. Но заодно избавилась от затяжных судебных процессов, сплетен, слухов и грязных домыслов. До Тревиса доходили кое-какие слухи, как-никак он вращался в мире фото и кино бизнеса, где всегда любили посплетничать. Но почему-то он толком не знал, как сложилась семейная жизнь Кали и Блейна. Ему было известно разве что о бесконечных изменах ее мужа. Должно быть, Кали изо всех
— И ты написала «Человеческие слабости», чтобы выплеснуть весь этот яд и окончательно излечиться, — заметил он и крепко сжал ее плечи. Кали, даже если бы захотела, не могла бы вырваться от него. Тревис предвидел, что она попытается бежать, когда поймет, что он сейчас сказал. Но Кали оцепенела и застыла в объятиях. Тревис повернулся и еще теснее прижал ее к себе.
— Неужели тебе не надоело расспрашивать о моем браке? — В ее голосе звучало напряжение. — Ты уже слышал самое худшее. Разве тебе не достаточно? Так почему бы нам не поставить точку?
— Как же можно поставить точку, если ты по-прежнему прячешься от мира, — мягко возразил он и откинул упавшие ей на лицо спутанные пряди.
— Я ни от кого не прячусь. Я прихожу в себя.
— Почти три года? Лучше снимись для моей книги.
Кали постаралась высвободиться, но Тревис схватил ее за подбородок, запрокинул голову и поцеловал. На этот раз он не сдерживался, его рот безжалостно впился в ее губы и даже прикусил их зубами, а язык проскользнул внутрь и начал жадно шарить во рту. Он не дал ей возможности отстраниться. Ему хотелось подчинить ее себе, чтобы она безмолвно уступила и отдалась ему. Сначала Кали решила сопротивляться. Она знала, что Тревис ждет от нее капитуляции, но не собиралась признавать себя побежденной. А он требовал от нее полной покорности. Наконец она бессильно обмякла в его объятиях.
Прошло еще несколько минут, показавшихся Кали вечностью. Тревис поднял голову.
— Не здесь, — хриплым голосом приказал он, схватил ее за руку и потащил в дом.
Кали не успела перевести дух, как он сорвал с нее одежду, уложил в постель и лег рядом. Время для разговоров кончилось.
Глава 9
Кали проснулась среди ночи и, убедившись, что Тревис безмятежно спит, встала и направилась в гостиную. Она просидела там несколько часов, размышляя над его словами. Возможно, он прав, возможно, ей пора покинуть свое одинокое пристанище и рискнуть вернуться в мир. Ведь за это время она успела душевно окрепнуть. Дело в том, что он не представляет себе, каким трудным станет для нее это возвращение.
Кали налила себе бокал бренди, свернулась клубочком на диване и укуталась одеялом. Она долго раздумывала, как ей дальше быть, но ни один вариант ее не устраивал. Она решила, что пока ей не следует соглашаться с предложением Тревиса и лучше повременить. Не будь Тревис таким обольстительным мужчиной, она бы давно и твердо ответила ему «нет».
Потом ее разморило от бренди. Она почувствовала, что вот-вот заснет, и вернулась в спальню. Прошмыгнула под одеяло и прижалась к Тревису. Кали не подозревала, что он проснулся, когда она встала и вышла из комнаты. Он знал, сколько времени она провела в гостиной, и догадывался, что она там делала, но притворился спящим и даже придвинулся к ней своим теплым телом. Она прикорнула на его груди.