Нф-100: Адам в Аду

Галатенко Анастасия

Карминного цвета нейрокристалл лежал в прозрачном аквариуме. Смесь газов придавала ему чуть золотистый оттенок. Он исчезнет, когда кристалл высохнет окончательно.

Кристалл был красив ровно настолько, насколько может быть вообще красив кристалл животного.

– - У людей не бывает таких оттенков, -- сказал тихо Януш.
– - Они чисты и непосредственны, как картинки ребенка, первый раз взявшего в руки кисть. Это ведь тоже немало, Блад.

Бладхаунд кивнул. Интересно, приготовили эти мальцы кофе? Янушу не мешало бы встряхнуться.

Бладхаунд хотел задать ему пару вопросов.

Кофе оказался уже на столе, рядом стояла пузатая бутылка. Януш с наслаждением отхлебнул из чашки и зажег сигарету. Бладхаунд отметил, что руки его уже не дрожат.

С Янушем было легко иметь дело. Осторожный, как и любой прошившик, Януш был закрытым для чужих, однако Бладхаунду оказалось достаточно заметить его страсть к учительству и сыграть на ней, чтобы без труда подобрать ключик к информации в его голове. С Янушем можно было быть честным. Разумеется, посвящать его в свои дела было бы глупо, но создавать новые сущности, пытаясь скрыть настоящий интерес, не приходилось.

Выслушав Бладхаунда, Януш нахмурился.

– - Кристалл, давно и хорошо прошитый, меняет цвет? Ты сам это видел? Если бы я услышал об этом не от тебя, я бы не поверил. Это противоречит самой сути нейрокристаллизации! Эти цвета определяются там, -- палец Януша указал в потолок.
– - Мы не можем вмешиваться. Мы можем только бережно сохранить и стараться при этом не испортить божий замысел. Помочь проявиться уже заложенной в кристалле красоте.

– - Скорректировать?

На лице Януша промелькнула брезгливость:

– - Кому-то кажется, что это они создают шедевры. Это глупцы, Блад. Не верь им.

Помолчали. Януш пригубил кофе, потом заговорил снова:

– - Есть в нашем ремесле такие, кто играет в богов. Смешивают растворы. Гордятся ими. Держат в страшном секрете. Они пытаются менять. И меняют, хотя и не всегда. Все это похоже на блуждания в темноте, ведь никто толком так и не знает, откуда берутся цвета. И потом, знаешь, Блад, я называю это "нечестная работа". Да, именно так.

Януш кивнул, словно полагая словесное подтверждение недостаточным.

– - А то, о чем ты говоришь, я считал невозможным. Пытаться что-то изменить, когда работа уже сделана...

Бладхаунд кивнул. Похоже, Януш ему не поможет.

Он допил кофе и поднялся.

Януш проводил его до машины. Когда Бладхаунд уже сел за руль, Януш положил руку ему на плечо.

– - Сейчас многие считают иначе, но я верю, что свечение это -- от бога, -- он снова ткнул пальцем вверх.
– - Это душа, Блад. Наша, человеческая душа. Мы, люди, научились сохранять ее красоту. Но мы не в силах изменить то, что создано не нами. Понимаешь?

– - Думаю, да, -- кивнул Бладхаунд, пристегивая ремень.
– - Спасибо, Януш. Сегодня же позвоню насчет твоей просьбы.

– - Спасибо.

– - Всего доброго.

И "Тойота" Бладхаунда резво побежала в сторону Москвы.

Первым

делом надо было выполнить обещание, данное Янушу, и Бладхаунд достал телефон. Забавно, что ему приходится заниматься поисками тела, но, увы, в умах многих тело и мозг неразделимы. Впрочем, именно это часто помогало Бладхаунду раньше. "Cherchez le corps". А мозг найдется поблизости.

Изготовление тела требовало столь же виртуозного мастерства, как и создание нейрокристалла. Настоящие мастера были в цене. После принятия нынешних законов они остались не у дел, подавляющее большинство предпочло уехать, чтобы безбедно жить на заработанное, остальные -- ушли в столь глубокое подполье, что теперь не достать. Запрет не распространялся на нейрокристаллы домашних животных, но спрос и здесь стал падать. Мода прошла, к тому же зеленые уцепились за доводы против экстракции личности и хором затянули, что "раз для людей плохо, то и зверушек мучить не стоит".

Про Артемия Стогова поговаривали, что он готовил тело для президента -- на всякий случай. И прошивщик у того тоже был. Верно это было или нет, Бладхаунд не знал, но в том, что Стогов был выдающимся профессионалом, не сомневался. А близость его к власти оставляла надежду, что мастер от дел не отошел.

– - Слушаю!
– - произнес голос в трубке.

– - Здравствуй, Артемий. Бладхаунд.

Несколько секунд Бладхаунд слышал только тяжелое дыхание -- казалось, Стогов бежал кросс перед тем, как взять трубку.

– - А, здорово, брат!
– - признал он, наконец, Бладхаунда.
– - Не забыл, значит? Как ты? Все нюхаешь?

– - Я по делу.

– - Да все по делу. Только вот времена нынче не те.

– - Для моего дела это неважно, -- и Бладхаунд изложил Стогову суть своей просьбы.

– - А!
– - воскликнул Стогов, поняв, что от него требуется.
– - Собачка! Собачка -- это не противозаконно! Собачку мы сделаем, в лучшем виде. Ты мне пришли только все про нее -- ну там порода, размеры, особые приметы и все прочее. Ну и кристалл, понятное дело, замерь -- у них стандартные гнезда слишком большие, все равно руками переделывать придется. Адрес запиши.

Бладхаунд послушно записал адрес. Стоя в пробке на въезде в Москву, залез в почтовый ящик и извлек все необходимые файлы. Януш позаботился обо всем -- приложил даже аудиозапись лая Келли, чтобы мастер мог отрегулировать тембр.

Дома Бладхаунд застал Степана. Техник сидел за кухонным столом, крутил что-то в электронных внутренностях Тоши и не стал отрываться от работы, когда Бладхаунд вошел в кухню.

– - Привет, шеф!
– - бодро воскликнул он.
– - Давненько не видались... А старушка твоя ничего, держится. Хотя я б на твоем месте поменял давно. Сейчас такие новенькие делают -- ммм! Говорят, появились такие, ну, знаешь, как бабы настоящие, не то, что твоя коробка. И глаз радуют, а может и того, фичи соответствующие имеют.