Нф-100: Адам в Аду
Шрифт:
"Я робот."
Когда-то кто-то -- наверное, профессор или Жанна, а может, это застряло в нейрокристалле осколком прошлого, -- объяснил ему, что нейрокристаллизация запечатлевает не только личность, но и состояние души. Ванька умер беспокойным. Иван Михайлович -- пьяным.
Ро умер влюбленным. И теперь прошлая влюбленность эта превратилась в его настоящее, как фильм на экране остается одним кадром, если нажать на "паузу".
В каморке было чисто. Мольберт сложен и поставлен аккуратно у стены, рядом с холстами, пыль вытерта, пол вымыт, старая
Нужно же чем-то занять бестолковую вечность, так почему не уборкой?
– - Вот тебе краски, посмотри, все правильно?
– - Жанна копалась в принесенном ею пакете.
– - И рубашка новая. Я знаю, тебе все равно, но эта вся испачкана краской. Так, это для Вани... А это кофе.
Кофе Ро не пил, но ему нравилось угощать Жанну, а она знала об этом.
Ро варил кофе в старой кофемашине. Когда-то ей пользовались, по-видимому, сотрудники института, а потом про нее просто забыли, как и про все остальное. Ро перетащил ее к себе -- для натюрмортов. Он любил включать ее. Она работала долго и громко, и эти ожидание и шум возвращали Ро в те времена, когда он еще был жив и свободен.
Пока кофемашина работала, Ро послушно переоделся в чистое, переложил неизменную пачку сигарет в карман новой рубашки и рассказал Жанне о Бунтаре.
Новость Жанна восприняла эмоционально.
– - Как же так?
– - спросила она возмущенно.
– - Кто мог это сделать?
– - Этого никто не знает.
– - Бедный Стас...
– - Ну, зато наш Бунтарь получил вторую жизнь.
– - Ты прав, наверное. Одна жизнь прервалась, другая возникла... Но это все равно ужасно. Нельзя убивать одного человека ради другого.
– - Его не убили. Его просто... изъяли, -- Ро усмехнулся, вспомнив формулировку Бунтаря.
– - Все равно, -- запротестовала Жанна.
– - Он жил, думал, и тоже, наверное, боялся умирать...
Вдруг она перебежала каморку -- пять шагов -- и коснулась руки Ро. Он обернулся, удивленный и польщенный, и чуть не расплескал кофе.
– - Мы должны что-то сделать, чтобы это не повторилось, -- прошептала она, будто тот, кто убил Стаса, мог подслушать их.
– - Пока вы все -- здесь.
Ро задумчиво кивнул.
Они оба правы -- и она, и Бунтарь. Похоже, и впрямь пора что-то делать.
– - Я встречалась с ним, -- сказала Жанна, сидя на диване и сжимая руками горячую чашку.
– - С кем?
– - не понял Ро.
– - С Кривцовым.
Ро подошел к мольберту, выдавил на палитру новые краски и пробовал цвета.
– - Я разыскала его. Он совершенно не знал про вас, и все, что я рассказала ему, было для него как гром среди ясного неба. Но он, кажется, принял ваше положение близко к сердцу...
Она отпила кофе и нахмурилась:
– - Мы встречались вчера вечером. Обменялись координатами. И, знаешь, не успела я прийти домой, как получила от него письмо.
– - И что он написал?
– - ревниво спросил Ро.
– - Он много написал. Извинился, что был
Идея найти Кривцова принадлежала Жанне. Проводя все рабочее время в институтской библиотеке, она занялась изучением его работ и пришла от них в восторг. А читая труды по историографии профессора Чистякова, она находила все больше и больше подтверждений выкладкам Кривцова. Сама же идея выявить зависимость между красотой кристалла и красотой души вызывала в ней восторженный трепет.
– - Это доказало бы все, понимаешь?
– - говорила она Ро, и глаза ее горели.
– - Это сказало бы многое о нас и нашей жизни, о нашей морали, разуме, о боге... Это помогло бы нам стать совершенными не в придуманной нами самими системе ценностей, а в некоей идеальной системе. Узнав, каким должен быть человек, мы сможем понять, в чем смысл нашего существования!
– - Если только, -- подхватывал Ро, -- если только наше несовершенное эстетическое чувство позволит нам отличить шедевр в нашем понимании от шедевра в том истинном смысле, о котором ты говоришь. Первые работы импрессионистов мы считаем шедеврами, а поначалу их высмеивали. И никто не знает, что скажут про них через пару веков. Какие вкусы взять за эталон? Все меняется, и эстетические предпочтения общества не в последнюю очередь.
– - Меняются не эстетические предпочтения, а стереотипы! Мне кажется, ты упускаешь из виду, что картины пишут люди. Люди пишут, люди оценивают. А я говорю о том, что создает природа. Бог, если хочешь.
Ро пожимал плечами:
– - Цену за созданное назначают люди.
– - Да, только у людей до сих пор не получилось изменять нейрокристаллы по своему вкусу. А это значит, что кристаллы нас дождутся. Я имею в виду, дождутся, пока мы освободимся от стереотипов в достаточной степени, чтобы оценить их и сделать правильные выводы.
– - А как мы поймем, что именно сейчас мы готовы правильно все понять?
– - Когда наше понимание перестанет входить в противоречие с окружающим миром.
– - Идеалистка, -- вздыхал Ро и переставал спорить.
Ему нравилось раззадоривать ее своим скептицизмом. Ему нравилось, как она спорит -- живо, активно жестикулируя, повышая голос. Нарушая тишину и однообразие его мира, привнося в него частичку своей жизни. Ро тоже так спорил -- раньше. Пока не оказался упрятанным в клетку бессмертия.
К Кривцову он тоже относился скептически -- как к его работе, так и к нему самому. Впрочем, он признавал, что мало что знал об этом человеке. Как признавал и то, что, им необходим сильный защитник в мире людей. Тот, к кому прислушаются.