Нф-100: Адам в Аду
Шрифт:
Резким движением Кривцов поднялся, открыл ящик стола, достал оттуда небольшую коробочку. Откинул крышку, пробежал пальцами по стикерам, наклеенным на крошечные пакетики с порошками. Поколебался, затем выбрал два.
Сегодня умереть предстояло не только Андрею.
6. Ро
Бунтарь постучался к Ро ближе к вечеру.
Ро сидел, положив планшет на колени, и пытался рисовать товарищей по несчастью. Но почему-то все, что бросалось в глаза при одном только взгляде, на
– - И, признайся самому себе честно, ты всегда таким был, и застрявшие в развитии мозги тут ни при чем."
Ро отшвырнул карандаш в угол и чуть не попал в вошедшего Бунтаря.
– - Опять ты?
– - с досадой спросил он.
– - Я, -- гость быстрым шагом подошел к Ро и сел рядом на диван.
– - Я весь вечер общался с нашими друзьями и понял, что все это -- путь в никуда. Так они ничего не добьются. Знаешь, почему?
Ро помотал головой.
– - Потому, Ро, что они не хотят добиться. В этой петиции они сейчас видят смысл своего существования. Напишут они ее -- и все. Смысла не станет. Куда они пойдут? Что будут делать? А сейчас они заняты -- играют в жизнь.
В голосе Бунтаря слышалась досада. Ро посмотрел на него. Потом опустил взгляд, наклонился, поднял карандаш и чересчур внимательно изучил его, сдувая незаметные глазу пылинки. Бунтарь был прав, но Ро не хотел этого признавать.
– - Что притих?
– - спросил Бунтарь.
– - Не согласен?
– - Я... Мне кажется, я и до смерти занимался тем же самым, -- сказал Ро.
– - Как ты умер, Ро?
– - Самоубийство.
– - Отчего так?
– - Да сразу от всего. Решил выйти из игры, -- Ро усмехнулся.
– - К сожалению, мой папочка обладал достаточными средствами, чтобы не дать мне совершить ошибку. Подозреваю, что сделал он это в угоду маме. Я был единственным сыном, сам понимаешь. Отец-то надеялся, что после смерти я образумлюсь, начну вести нормальную жизнь, продолжу его бизнес. Он всегда об этом мечтал и всю мою жизнь сетовал на то, что я оказался рохлей. И очень удивился, когда вместо благодарности я плюнул ему в лицо и ушел.
– - И оказался здесь?
– - Ну да. Я помотался сперва, но денег не было, жилья тоже, а здесь дали крышу над головой и возможность заниматься живописью.
– - А опыты?
– - Их я не помню, -- пожал плечами Ро.
– - Несколько раз перезагружался уже... Но я оказался здесь очень вовремя. Когда приняли закон, по всему миру стали отделять личности от тел и продавать за большие деньги, а про нас как будто забыли. Меня устраивало.
– - Страшно было умереть во второй раз?
Ро поколебался, прежде чем ответить.
– - Да. Я думаю, они ведь наверняка делали это -- в смысле, вытаскивали кристалл, смотрели, как там и что, изучали... Да мы и сами... Это как просто заснуть и проснуться. Но всегда есть страх -- а вдруг я не вернусь? А вдруг вернусь -- не я?
– - Значит, Ро, лучше так, чем уйти совсем?
– -
Ночной гость задумался, подперев ладонями лицо.
– - Ты знаешь, почему был принят закон о запрете на экстракцию личности?
– - спросил он.
– - Знаю. Какой-то большой ученый доказал, что бессмертие противоречит человеческой природе.
– - Да, -- протянул Бунтарь.
– - Левченко. Был такой. Но знаешь, Ро, что я думаю? Левченко, конечно, мужик был головастый, но он ведь сам-то не удосужился сдохнуть, чтобы проверить свою теорию. Так, может, нам не стоит отчаиваться?
Ро принялся безо всякой цели водить карандашом по желтой бумаге.
– - Знаешь что?
– - наконец сказал он.
– - Твои разглагольствования -- такая же игра, как их петиция. Они пять лет пишут прошение в правительство, и будут писать его еще много раз по столько же, если кто-нибудь не положит этому конец. Ты -- разглагольствуешь о настоящей жизни и ругаешь остальных. Их игра поспокойнее и позануднее, но в остальном я не вижу разницы.
Бунтарь задумался, потом улыбнулся.
– - Я выйду отсюда, -- сказал он упрямо.
– - Как?
– - Через дверь. Выломаю ее, или подожду, когда кто-нибудь сюда придет...
Ро схватил Бунтаря за ворот рубашки:
– - Только попробуй сделать хоть что-нибудь Жанне!
– - Да не собираюсь я никому ничего делать!
Ро отпустил его, но долго еще сверлил взглядом.
– - Я просто поговорю с ней!
– - Бунтарь говорил спокойно и убедительно.
– - Как я понял, эта Жанна -- единственный нормальный человек, который сюда заходит?
– - Да, -- сквозь зубы процедил Ро.
– - Как часто она заходит?
– - Как получается. Иногда каждый день, иногда раз в неделю зайдет -- и все.
– - Как она относится к этой задумке?
– - Бунтарь кивнул в сторону каморки Профессора.
– - Надеется, что все получится.
– - Молодая совсем?
– - Двадцать один.
Бунтарь обдумал информацию. Кивнул. Встал.
– - Ладно. Когда придет в следующий раз, позови. Познакомимся.
Жанна пришла утром. Ро услышал металлический стук закрываемой решетки, и бросился навстречу.
– - Привет!
– - он принял из ее рук тяжелую сумку и повел Жанну в свою каморку.
Он любил думать, что Жанна приходит к нему одному. Точнее, ко всем -- из жалости, а к нему одному -- из-за чего-то еще. Ро даже в мечтах не решался назвать это что-то еще любовью. Иногда ему казалось, что при виде Жанны его сердце начинало биться сильнее, но тут же он напоминал себе, что сердца у него нет. Касаясь ее руки и чувствуя ее тепло, он живо представлял себе металлические сочленения вместо суставов, и отдергивал руку. Словно боялся осквернить ее человечность своим прикосновением.