Ни пенсом больше, ни пенсом меньше
Шрифт:
Жан-Пьер томился в галерее, Джеймс сидел в баре отеля, Робин прогуливался в пятидесяти метрах от входа в отель перед зданием «Барклейс-бэнк» на Парк-лейн, занимавшем особняк в псевдотюдорском стиле.
— В вашем отеле проживает некий Дроссер? Кажется, в сто двадцатом номере! — рявкнул Харви.
Портье просмотрел список постояльцев:
— Да, сэр. Он вас ожидает?
— Нет, но мне нужно перекинуться с ним парой слов по внутреннему телефону.
— Пожалуйста, сэр. Если вы будете
Харви сделал, как было сказано.
— Соедините с номером сто двадцатым, — сказал он сидевшему в кабинке оператору в зелёной дорчестерской униформе, с вышитым золотом замком на лацканах куртки.
— Пройдите, пожалуйста, в первую кабинку, сэр.
— Мистер Дроссер?
— Слушаю, — ответил Стивен, с большим трудом вспоминая свой немецкий акцент.
— Меня зовут Харви Меткаф. Мне хотелось бы подняться к вам и перекинуться парой слов. Это по поводу Ван Гога, которого вы купили сегодня утром.
— Мне немного неудобный в настоящий момент. Собираюсь принять душ, и у меня назначено свидание.
— Я задержу вас не дольше чем на несколько минут.
Прежде чем Стивен успел ответить, в трубке щёлкнуло и замолчало. Через несколько секунд раздался стук в дверь. От волнения у Стивена подкосились коленки. К счастью, он успел переодеться в белый дорчестерский халат; его темно-русые волосы были растрёпаны и темнее обычного. Это все, что он смог придумать за такой короткий промежуток времени: первоначально его встреча лицом к лицу с Харви не предполагалась.
— Простите за вторжение, мистер Дроссер, но я должен был срочно повидаться с вами. Мне известно, что в галерее Ламанна вы купили картину Ван Гога. Но вы же сами дилер. Может, согласитесь продать её с хорошими комиссионными?
— Нет, спасибо, — ответил Стивен, впервые за день почувствовав себя непринуждённо. — Я хотел Ван Гог для моей галереи в Мюнхен много лет. Простите, мистер Меткаф, он не для продажи.
— Послушайте, за это полотно вы заплатили 170000 гиней. Сколько это в долларах?
— Где-то 435 000.
— Давайте я плачу вам 15000 долларов, а вы переуступите картину мне. Все, что от вас требуется, — это позвонить в галерею и сказать, что картина теперь моя и я уплачу по счёту.
Стивен сидел молча: как бы закончить операцию, не испортив её. «Думай как Харви Меткаф», — приказал он себе.
— 20 000 наличные — и картина ваш.
Харви заколебался. Ноги Стивена опять ослабели.
— По рукам, — сказал Харви. — Сейчас же звоните в галерею.
Стивен поднял трубку:
— Соедините меня с галерея Ламанна на Бонд-стрит так быстро, как можно, — я спешить на свидание на ленч.
Через несколько секунд в трубке послышался голос Жан-Пьера:
— Галерея Ламанна.
— Я хотел говорить мистер Ламанн.
— Ну, наконец-то, Стивен. Как ты там?
— А-а,
— Конечно помню, идиот. Что ты там болтаешь, Стивен? Это же я — Жан-Пьер.
— Я имею мистер Меткаф со мной.
— Святая Дева, прости, Стивен, я не…
— И вы можете ожидать мистер Меткаф в несколько минут. — Стивен вопросительно взглянул на Харви.
Тот тут же кивнул в знак согласия.
— Вы должен передать мой Ван Гог мистер Меткаф. Он давать вам чек 170 000 гинея.
— Отлично, дело пошло, — тихо произнёс Жан-Пьер,
— Я сожалеть, что не буду владелец картины сам, но я получить, как говорят американцы, предложение, от которого не могу отказываться. Спасибо за беспокойство. — Стивен положил трубку.
Харви выписал чек на предъявителя на 20 000 долларов.
— Благодарю вас, мистер Дроссер. Вы просто осчастливили меня.
— Я тоже доволен, — честно признался Стивен. Он проводил Харви до двери, и они пожали друг другу руки.
— До свидания, сэр.
— Всего хорошего, мистер Меткаф. Стивен закрыл дверь и как в тумане добрёл до кресла: сил не осталось даже на то, чтобы двигаться.
Робин и Джеймс увидели, что Харви выходит из «Дорчестера». Робин отправился за ним; с каждым шагом в сторону галереи его надежды росли. Джеймс поднялся на лифте на второй этаж и, почти бегом добежав до сто двадцатого номера, замолотил кулаком в дверь. От неожиданности Стивен подпрыгнул в кресле. Отдавая себе отчёт, что разговаривать с Меткафом ещё раз свыше его сил, он тем не менее открыл дверь:
— А-а, это ты, Джеймс. Иди откажись от номера, заплатишь за одну ночь, а затем приходи ко мне в бар.
— Почему? Зачем?
— За бутылочкой «Крюг Приве Кюве» шестьдесят четвёртого года.
Итак, одна операция закончилась, осталось ещё три.
11
Жан-Пьер прибыл в квартиру лорда Бригсли на Кингс-роуд последним. Он чувствовал, что заслужил право на тёплый приём. Деньги по чеку Харви были получены, и в настоящее время положительный баланс галереи Ламанна составлял 447 560 долларов. Харви владел картиной, а небеса ещё не обрушились. За два месяца преступным путём Жан-Пьер получил больше, чем за два года честной работы.
Компаньоны приветствовали его бурными аплодисментами, как обычно встречают прославленных спортсменов, и бокалом шампанского «Вдова Клико» 1959 года из последних запасов Джеймса.
— Какая удача, что мы смогли провернуть это дело! — воскликнул Робин.
— Нет, удача здесь ни при чём, — возразил Стивен, — просто в напряжённой обстановке мы сумели сохранить наше спокойствие, и главное, что нам следует вынести из этой операции, — это то, что Харви может менять правила в середине игры.
— Да он практически изменил всю нашу игру, Стивен.