Ни сегодня, ни завтра, никогда!
Шрифт:
Она торопливо замахала головой:
— Я бы никогда! Глава! Да этот мир для меня давно что дом родной! Я бы ни за что! Тем более с горожанами!
Лацифу становилось все тяжелее и тяжелее на сердце, между тем Венера ощущала и вдыхала ароматы, кружа над их головами.
— Мирга, а что насчет тебя? Может твой советник прознал? Может на пьяную голову кому рассказал?
Наместник гордо поднялся:
— Я знаю, что как предатель Аларуса не заслуживаю вашего полного доверия, мой король. Но если за Аларусом я шел поневоле, то вас своим господином я выбрал сам и оттого буду до смерти вам верен несмотря ни на что, — рыцарь, как и
А Венера все шептала.
Демоны внутри Лацифа уже вовсю требовали расправы, и он боязливо посмотрел на своего друга, что сидел с опущенной головой. Лациф, увидев это, обреченно закрыл глаза, а затем рассмеялся. Он смеялся все громче и громче, пока его смех не перешел в истеричный вой:
— Неужели ты, Фил!? Неужели ты!?
Тот не поднимал головы. Неверие перерастало в отчаяние и затмевалось разрушающимися надеждами. Он снова на самом краю, он снова несется вниз, и ему опять не за что зацепиться.
— Фил! — рявкнул король так, что остальным пришлось зажать уши, а по мочкам рыцаря потекли две тонкие алые струйки.
Наместник медленно поднял голову и посмотрел на своего короля:
— Прости, Лациф.
Он ошалело молчал. Он просто онемел, не желая верить его словам.
— Я был ей должен! Она просила помочь всего лишь раз! Я оставил ее тогда, я никак не поддержал, не остановил! Я должен был искупить перед ней свою вину! — залепетал Фил, подскочив на ноги.
— Чего… — Лацифу показалось что он оглох, слова Фила звучали словно издалека. — Искупить вину? Жизнями почти пяти сотен созданий? — он не верил собственным ушам. — Ты видел, что они сделали? Ты видел я тебя спрашиваю!? — загрохотал король. — Они не выбирали! И даже не дали им шанса! Они перерезали моих созданий подобно скоту! Во сне! Пока те спали! Пока спали!!! Там были женщины и дети! Там были беззащитные дети, Фил! — заорал он так громко, что его рык услышал город у подножия.
Народ застыл. Создания замолчали, вслушиваясь и уважая праведный гнев своего короля.
— Ты в полной мере искупил свою вину перед ней…Надеюсь тебе полегчало.
— Я не знал, Лациф! Я не знал! — завопил Фил. — Она сказала это только для разведки, сказала без этой информации РИЯ сотворит с ней то же, что… — рыцарь осекся.
— То же что…и я? — гомокул начинал гореть, — сотворит что? Сожжет? Сломает кости? Заставит орать от боли? Убьет? Ты это хотел сказать? Как ты мог поверить ей!? — пророкотал он громче грома. — А даже если и так! Она этого заслужила! Она хотела убить моих детей! Давай простим ей это!? Давай забудем!?
— Но они бы ожили, — нерешительно пробормотал Фил.
— Так и она бы не сдохла! — свирепо загремел Лациф. — Так какого тогда хрена!? — небо над ним начало темнеть, воздух становился все разряженнее, и окружающие стали задыхаться, а Лациф продолжал громыхать. — Она использовала тебя, чтобы нагадить мне! Чтобы одним ударом разделаться с двумя! Да пусть бы она пытала и мучила меня! Пусть бы перерезала мне глотку во сне, но нет! Она погубила почти пятьсот ни в чем неповинных созданий! Я не могу их воскресить! Не могу! Да на что ты рассчитывал после такого поступка? Что я прощу тебя!? — и вдруг он замолк, увидев виноватый взгляд рыцаря. — Вот же черт, — прошептал он, — ты думал я не узнаю.
Желтые глаза были полны разочарования.
— Я думал это только разведка, — тихо прошептал Филипп.
Тяжелые тучи, столкнулись между собой, и в небе расплескались
— Эта чертова сука ладно, но ты! Мой друг! Мой брат! Как ты мог!? — молнии звенели, наполняя воздух яркими разрядами. Ребятам становилось все хуже. В углу их экранов замигал дебаф, медленно пожирающий жизнь, но король не обращал на это внимания. — Я же тебя как родного, — тело Лацифа заполыхало сине-алым пламенем, когти и клыки вырвались наружу, а по щекам покатились непрошенные злые слезы, — я за тебя готов был хоть в огонь, хоть в воду. А ты…Фил? — Лациф истерично улыбался, до сих пор не веря в происходящее. — Неужели не осознавал всей бредовости ее слов, неужели не понимал, что врет!? — молнии освещали посеревшее небо, которое превратилось в грязное скомканное полотно. Словно намокшее одеяло, что в любую секунду может рухнуть прямо на их головы. — Мне было бы не так обидно будь это Верммут. Я бы понял, он импульсивен, еще растет. Будь это Олдер, он ведом своими мотивами, но ты… — Лациф смеялся, плача, — ты же взрослый мужик, Фил. Зачем!?
— Прости меня, Лациф, — прошептал Сманс, рухнув на колени. — Я не думал, что она причинит кому-то вред! Если бы я только знал, я бы никогда! Никогда!
— Это все? Все, что ты можешь мне сказать?
Рыцарь вновь опустил голову:
— Мне больше нечем оправдаться.
— Что же, — король больше не смеялся. На его лице осталась только горечь. В глазах затаилась мука. Уверенным севшим голосом, смотря в серые глаза столь близкого человека, повелитель Цивитаса произнес. — За предательство своего народа, за предательство своего короля, Филипп Сманс, мой генерал, мой наместник, мой друг…Я приговариваю тебя к смерти.
На лицах всех застыл ужас и разочарование. Полыхали костры. Вокруг было серо, солнце потерялось за тяжелыми тучами, а вокруг короля разрастался лед, и, впервые, за все время существования этого мира в Цивитасе пошел снег. Большие хлопья медленно падали с неба, накрывая замок на вулкане своим холодным белоснежным одеялом.
Лациф взмахнул рукой, и дебаф с ребят спал. Они свободно вздохнули и зашлись в кашле от ледяного воздуха, попавшего в легкие. Костры погасли, оковы были сняты.
— Верммут, Мирга, сопроводите пленника в темницу.
Рыцарю понадобилось несколько секунд, чтобы собрать волю в кулак. Мирга выпрямился, медленно взял Фила за предплечье и повел к его клетке. Эрик пошел чуть позади них. А посреди белого холодного снегопада стоял потерянный король, полыхающий ярким красным огнем.
Глава 3
— Глава, а почему в гильдии нет персонажа по имени Лациф? — Галиш внимательно изучал внутренний игровой экран.
— Потому что Лациф умер, — поглядел король на своего генерала.
Поверенные сидели во дворе, расположившись прямо на зеленой цветущей земле, столь бережно взращенной Хоске. На деревьях пожара напевали свои мелодии птицы, чистое небо было приятного голубого цвета, легкие облака неторопливо плыли по бесконечным просторам лучезарной выси, на которую многие до сих пор и смотрели, но после слов короля устремили свои взгляды поверх него, в поисках имени над головой.
— Вы же даже на карте всегда черную метку ищите, а не имя Лациф.