Ни шагу назад!
Шрифт:
- Пей, пей, пей! Утомленное солнце нэжно с морэм прощалось!…
Начальство смотрело на Монины художества снисходительно: его концерты не давали телефонистам уснуть в самые тяжёлые предутренние часы.
Той ночью Моня начал с арии Виолетты из «Травиаты»:
- Пр-а-астите вы навээки за счастие ме-ечтания!
– сладостно тянул он, а потом вдруг оглушительно, во весь голос.
– Налей-ка рюмку, Роза, мне с марозза! Пэй, пэй, пай, пээмббб! С адэсскаго кичмана сбежали два уркана! Мяу! Мяу!
-
Оказывается начальство тайком слушало Монины художества. Стали передавать распоряжения по поводу немецкого наступления. Утром Моню убило шальным снарядом…
- А мог бы стать знаменитым артистом. – Сказал Григорий.
- Сколько их погибло кто мог стать кем угодно?
- И сколько погибнет…
Григорий закрыл глаза с драгоценным ощущением защищенности и проснулся утром с восхитительным осознанием того, что его единственной обязанностью теперь было заботиться о себе самом.
- Как же, оказывается, приятно просто лежать! – изумлялся он, прислушиваясь к необычным ощущениям.
– Первый раз в жизни я не хочу пахать, воевать или что-то делать…
Свежий запах цветов проникал в ноздри, и Григорий заметил, что он даже преобладал над запахом эфира, без которого не обходится ни один госпиталь мира.
- Сколько раз я всего был ранен? – попытался восстановить он.
– Даже сразу не вспомнишь…
Через месяц Шелехов начал вставать и понемногу выходить в город. Казалось, Пятигорск не ощущал далёкой войны. Также спокойно работали организации, учреждения и предприятия. Спешили куда-то местные жители.
- Четыре года нормальной жизни не видел.
– Люди жили своей обыденной жизнью, а Григорию чудилось, что он находится в сказке.
Только когда начинало темнеть, он возвращался домой счастливым. Вернее обратно в госпиталь. В нём, как правило, работали фельдшеры-мужчины, но в некоторых других палатах, где лежали тяжелораненые, обслуживали украинские девушки. Одну из них звали Юля.
- Совсем я отвык от женщин, – думал Григорий, ворочаясь длинными ночами.
– Каждая встречная видится красавицей…
Однажды вечером он задремал, но ещё не совсем заснул, ожидая, пока другие прекратят свою бесконечную болтовню, в палате раздался весёлый, бодрый голос:
- Спокойной ночи, ребята, хорошего вам сна.
- Спокойной ночи, сестричка.
– Все дружно прокричали ей в ответ.
- Хорошего тебе жениха.
Тогда Григорий впервые увидел стоявшую в дверях девушку, глядя на которую он открыл рот от удивления. Она была стройной, почти хрупкой и белокурой в полном смысле этого слова.
- Какая красивая!
Из-под её белой шапочки медсестры виднелись пышные, золотистые волосы, ярко контрастировавшие с тёплыми карими глазами под бровями, очерченными
- А она красотка, верно, - прошептал парень с соседней кровати.
– Никогда подобной не видел.
- Ещё увидишь и не таких.
После этого случая Шелехов почему-то не мог выкинуть сестру Юлию из головы. Он изо всех сил старался находиться поближе к ней, хотя бы даже на мгновение, и без конца придумывал, как бы подстроить так, чтобы можно было пойти с ней погулять.
- С ума сошёл!
То и дело он исхитрялся заводить с ней короткий разговор и делал ей комплименты, которые она принимала, посмеиваясь, но всегда находила повод, чтобы быстро уйти. Плохо то, что она точно так же смеялась с другими. Она была одинаково мила со всеми ранеными. Казалось, все старания Григория были напрасны…
- Совсем я, видать, старым стал! – огорчался он, боясь признаться в очевидном.
– Размечтался потрёпанный дурак…
Однажды в пышном саду госпиталя Григорий разговаривал с группой выздоравливавших солдат. Предметом разговора неизбежно были женщины, и столь же неизбежно упомянули имя Юлии.
- А цыпочка хороша. – Невысокий солдатик, с кривыми ногами сально рассмеялся.
– Говорят, всем даёт…
- И тебе?
- Да не очень то и нужно. – Притворно равнодушно ответил он.
– На ней же клейма негде ставить!
Слова малознакомого человека отчего-то царапнули Григория по сердцу. Гнев горячей волной хлынул в его голову.
- Ты так говоришь, потому что тебе не светит, – недобро ухмыляясь, заметил он.
– Потому брешешь…
- Кто брешет? – взвился обиженный болтун.
– Мне Витька Костров рассказывал, как она с офицерами гуляла…
- Мало ли кто тебе мог рассказать!
- Ну, ты Шелехов даёшь! – опешил солдатик и растерянно оглянулся по сторонам, будто ища поддержки.
– Тебе то, что надо?
- Шоколада…
- Так не светит тебе ни Юлька, ни шоколад.
Все собравшиеся дружно засмеялись, от безделья им важно было просто повеселиться.
- Смотри парень,- предупредил закипающий Григорий.
– Ты зашёл слишком далеко.
- Пугаешь дядя!
- Лучше заткнись.
- А то что?
- Здоровее будешь…
Внезапно плюгавый парень ударил первым, очевидно надеясь на свою молодость. Силы ему явно не хватило, и Григорий устоял на ногах. Его ответный удар пришёлся в район картофелины носа. Ярко-красная кровь живо брызнула во все стороны. Солдатик схватился за разбитое лицо и безвольно упал на землю.
- Хватит тебе?
Жалкий вид поверженного соперника отрезвил Григория. Он резко развернулся и крупно зашагал в свою палату. Должно быть, кто-то рассказал Юлии о драке, потому что в следующий раз, увидев Григория, она заговорила об этом: