Ни шагу назад!
Шрифт:
- Gut, - он удивительным образом напоминал Ваньке отца.
– Sehr gut!
То, что им в ту минуту было хорошо, Ванюшка смог понять без перевода. Сам же он чувствовал себя не очень, в неполные шесть лет отличался повышенной любознательностью и врождённой непоседливостью. Мамка очень строго приказала ему сидеть тихо, и он вынужденно забился в закуток за печкой, там, где зимой содержали новорождённых телят.
- А что они делают?
– Настойчиво спрашивал мальчик у взрослых.
– Кто они такие...
- Сиди смирно, не до тебя!
Иногда Ваньке удавалось заглянуть в окно, выходящее во двор и посмотреть на действия незнакомых дядек.
- Сиди Бога ради спокойно.
– Мамка почему-то тихо плакала и даже не прикрикнула на него как следует.
– Что делать-то? Что делать?
- Ну, одним глазком можно?
Сидевший тут же встревоженный дед только отмахнулся. Семья Захаровых не успела спрятаться в подвале, пришлось сидеть в хате и ждать неизвестно чего. К вечеру отдохнувшие штурмовики пообедали курятиной, на десерт съели все яблоки в небольшом саду и выехали на передовую.
– Убрались антихристы! – В хату забежала любопытная соседка тётка Галя. – Все живы?
- Все, - кряхтя, ответил дед. – А что кому-то досталось?
- Горе такое случилось! – затараторила соседка.
– Наши родственники Мамонтовы, еле успели вовремя забраться в подвал. Проходящий мимо погреба для хранения картошки, пугливый солдат услышал шум из-под земли.
- Ну?
- Я такого страха натерпелась, - тётка Галя вытерла быстрые слёзы.
– Вижу, немец снимает с пояса ручную гранату с длинной ручкой, открывает деревянную крышку лаза и швыряет её в низ.
- Ужас!
Всю погибшую семью хоронили через два дня в одном большом гробу, невозможно было в каше останков понять кто где...
- Деда, - Ванюшка растерянно стоял посредине разорённого двора, рядом с поникшим дедом.
– Почему ты не прогнал их?
- Нельзя, Ваня, зараз нельзя...
Внук шмыгнул покрасневшим носом, осуждающе посмотрел на него и уверенно сказал:
- Боишься.
- Надо, Ванька, тихо сидеть!
– Проронил дед Семён сквозь плотно сжатые зубы.
– Терпеть нужно...
- Вот батька придёт, он их прогонит.
– Мальчик топнул босой ногой.
– Так деда?
- Конешно, внучек.
- А когда он вернётся?
- Скоро, Ванюшка, скоро!
– В глазах ветерана Первой мировой, блеснули не прошеные слёзы...
На смену штурмовикам пришла тыловая часть, состоящая из десятка немцев и взвода румын. Командовал ими немолодой лейтенант родом из Мюнхена, бывший печатник. Он занял большую комнату в избе Захаровых и в упор не замечал всех домочадцев сбитых в общую кучу в комнате, где нещадно дымила русская печка.
- Здоровечка желаю!
– Глава семьи Семён Фомич, здороваясь с ним, приниженно кланялся.
Его сын Афанасий, отец Ванюшки, воевал на фронте. Дед боялся, как бы ему не припомнили это и не выгнали с семьёй на мороз... Немец, впрочем, не удостаивал его даже взглядом. Ваню удивлялся, как такой представительный мужчина, в хромовых, блестящих сапогах мог при людях громко и с удовольствием пускать газы. Ванюшке не раз за подобное влетало от деда ремнём по заднице...
- Он нас даже за людей не считает, - удивлялась мамка Ванюшки. – Мы для него пустое место.
Самым добрым среди всех солдат был
- Meine Kinder [2] !
– Краснея от гордости за детей и жену, говорил военный водитель.
– Und seine Frau Gerda [3] .
Среди немецких солдат попадались злые люди, запросто могли дать затрещину, но никто из них не мог сравниться в агрессивности с румынами.
2
Мои дети! (нем.)
3
А это жена Герда (нем.)
- Грязные «мамалыжники», - ругал земляков князя Дракулы Фомич. Вечно рыскают по селу, готовые на любую пакость.
Прозвали их так за любовь к кукурузной каше мамалыге, национальному наркотику. Поэтому румыны пребывали на вечном взводе. Воевать за Великую Германию они явно не хотели, стремясь просто выжить в непонятной для них России…
Ванюшки до всего этого дела не было, хотя для своих лет, он был необыкновенно внимательным и серьёзным. Интересовала его всякая техника, он мог часами смотреть, как Ганс ремонтирует грузовую машину «Мерседес».
- А как работает эта деталь?
– Постоянно спрашивал непоседа, показывая на всевозможные составляющие машины.
– И вот эта?
Ганс объяснял по-немецки и Ванька чудесным образом понимал его.
Особенно нравились ему велосипеды пришельцев, на которых они стали разъезжать по селу.
- Вот красотища! – изумлялся пацан и бежал за очередным велосипедистом.
Бросающие солнечные блики спицы в их колёсах завораживали Ванюшку. Блестящий руль, раскинутый как рога забитой румынами на мясо, коровы Чубки, просился в ладони. Сиденье из чёрной кожи настойчиво звало присесть на себя. Хромированный звонок звучал как волшебная флейта...
- Хотя бы разок позвянькать в него! – мечтал он. – Вон оно счастье.
Когда Ганс сажал Ванюшку на раму, и катал по двору, не было в целом мире человека счастливее его.
- Zu Hause habe ich einen Sohn wie Sie [4] .
– Объяснял Ганс и мальчик понимал, что дома тот оставил такого же сына.
– Sein Name ist Helmut [5] .
Зовут его Хельмут, догадался он... Дети легко обучаются иностранным языкам, они не видят различий между народами. Ваньке нравилось слушать Ганса и кататься с ним на велосипеде, но больше всего на свете ему хотелось заполучить для себя это чудо техники. Обладать велосипедом Ванька мечтал до острой боли в маленьком сердце. Пока, однако, доводилось просто смотреть, а посмотреть тогда было на что. С начала лета сорок второго года через их село нескончаемым потоком шли части вермахта в сторону Волги, на Сталинград. Фомич изумлённо охал:
4
У меня дома есть такой сын как ты (нем.)
5
Его имя Гельмут (нем.)