Ни слова, господин министр!
Шрифт:
Видимо, смышленым девочкам все мамы повторяли одно и то же. Если был шанс утроить жизнь дочери, не выдавая ее замуж, то за него хватались.
— Все правильно. Только школу бросать нельзя. Подберем тебе другую лабораторию — или ту же, но без сэра Годри. Не захочешь заниматься наукой, поможем с бизнесом. Ты одна из лучших выпускниц в истории Гретхема. Куда мы тебя отпустим?
Серена почти не вслушивалась в мои слова. Она уловила главное. Все ее ужасные поступки не являлись таковыми в глазах авторитетного для нее человека, то есть меня. И можно всплакнуть
…Какие они, в сущности, еще дети. Если бы Лидию я могла обнять так же, как сейчас обнимала Серену, то я бы считала себя состоявшимся ментором. Но чего нет, того нет.
Глава 50.
На полигоне царило напряжение. Очерченный защитный круг не занимал даже трети от общего круга. Значит, Родерик выбрал параметры ближнего боя. Рядом с условным центром стояла Ангелина в мужском костюме. В каждой руке у нее горело по энергетическому шару.
Да в свои десять она более женственна, чем Ребекка в двенадцать. И в моем детстве, кстати, так не одевались. Это сочли бы нарушением всех возможных правил приличия. А зря! Драться с мальчишками и лазить по окнам в широкой юбке было до невозможности неудобно.
Дейв держался в максимальном отдалении от девочки. Губы крепко сжаты, несколько прядей надо лбом обожжены. Он отвернулся и сложил руки на груди, тем самым подчеркивая, что к происходящему имел минимум отношения.
Великий князь вообще вышел за пределы малого круга. Он о чем-то оживленно переговаривался на авдарском. Мертвом языке, который взяли в обиход боевые маги Фересии. Он давно не использовался в качестве шифра, зато надежно отсекал всех посторонних.
Дети не понимали ни слова, а я переводила примерно половину — и то потому, что лет пятнадцать назад в пику Родерику учила авдарский, чтобы доказать, что и целители (это моя первая специализация, выбранная еще до обретения четырех стихий) интеллектом не уступали боевикам.
То, что я услышала, мне категорически не понравилось.
Зажженные Ангелиной шары взлетели под дополнительный купол и должны были точнехонько поразить мишень в его вершине… Однако не успела я подивиться точности девочки, как оба с шипением погасли. Сначала исчезли длинные, как у комет, хвосты, потом посерели и обуглились сами энергетически сферы. Шары истаяли в воздухе, на каких-нибудь пять-шесть дюймов не добравшись до цели.
И сделал это мой собственный ребенок! Дейв даже не напрягался, не поворачивался к княжне, не смотрел вверх. Он лишь сильнее сжал кулаки, не разжимая зубов. Ангелина раздраженно взмахнула копной кукольных волос… Я не разделяла ее досады. Хотя бы потому, что в ее возрасте ни за что не сумела бы проделать подобный фокус. Ей явно достался свирепый огонь Конрадов… Но Дэвид, мой Дэвид, какая же отборная тьма дремала в нем, готовая легко пожрать постороннюю сильную магию.
Огонь, разумеется, отличная цель для подавления. Здесь ни к чему тонкое мастерство, без которого маг ни за что бы не развеял воздух или землю. Только грубая сила, а в данном случае — мощная необработанная тьма. Под языком появился
Как я проморгала эту особенность? Чем раньше он бы начал тренировки, тем больше шансов, что у него получилось бы подчинить эту коварную субстанцию. Обратную сторону силы. С другой стороны, зачем гадать. Проявись тьма, допустим, на пять лет раньше, то еще неизвестно, в каком положении бы мы все очутились. Успел бы нас прикрыть Родерик или он вернулся бы из очередного похода, когда стало бы слишком поздно…
Не отрывала взгляда от сына. Теперь его взросление пойдет еще быстрее. Он больше не будет тем впечатлительным ребенком, который укладывал голову мне на колени и отказывался уходить к себе, засыпая прямо так, в неудобной позе.
По умолчанию, как дальний родственник Конрадов, Дейв вполне мог перенять у них некоторые внешние черты и специфические магические плетения. Вместо этого он подозрительно похож на покойную Клавдию, которую до брака ничто не связывало с королевской династией. А магическое сродство и вовсе выразилось в темном даре, привилегии и проклятии наших правителей.
Дейв развернулся к Ангелине. Мне показалось, что в его глазах блеснул жестокий огонек. Кисти по самые запястья принялись чернеть, словно оборачивались в перчатки. Выброшенные им сферы мало напоминали огненные. Два сгустка, постоянно искажаясь и меняя форму, полетели в сторону девочки.
Тьма требовала выхода, искала жертву. Это не огонь, который можно легко метнуть под потолок. Я вскрикнула. Сын вздрогнул и умудрился изменить направление одного из них. И если сначала кляксы должны были атаковать княжну слева и справа, то сейчас левая отклонилась в противоположную сторону. Никому из нас она больше не угрожала.
Это стоило ему равновесия. Он зашатался в боевой стойке и припал на одно колено. Теоретически это означало, что выброшенная им магия тоже растеряет концентрацию, но мне было отчаянно страшно. Куда смотрел Родерик? Попытка прорваться во внутренний круг окончилась тем, что я уперлась в невидимую стену.
— Лив, стоять, ты только навредишь, — его оклик напомнил мне, что на полигоне я переставала узнавать Родерика.
За этими метаниями я пропустила, что именно сделала Ангелина. Однако оба кома из темной материи одновременно утратили свою грозную мощь и покрылись полупрозрачной, отливающей серым пленкой. Потом потяжелели прямо в воздухе и ухнули на пол влажными горстями торфа.
Девочка победно взвизгнула. На лице Дейва не дернулся ни один мускул. Таким холодным я его еще не видела.
— Защищайся, выскочка! Метишь в короли? Да у тебя магия сырая, как у младенца.
Тонкая рапира выскочила внезапно, будто княжна вытащила ее из рукава. Лезвие недвусмысленно отливало ярко-голубым. С воздушной стихией у первоклассницы тоже все хорошо. Когда бы она овладела подобным приемом, если только вчера впервые прикоснулась к воздуху? Скорее всего часами наблюдала за тренировками отца.
Дейв замер в нерешительности. Тьма вокруг него еще более сгустилась, но мальчик не понимал, что делать дальше.