Ни слова о магах
Шрифт:
Пеший строй перешел на бег. Громыхали кольчуги, лязгали латы, сотники выдыхали ритмично:
— Левой! Левой!
До столкновения менее двухсот шагов.
— Товсь! — Опустились сотни копий.
— Левой! Левой! — Ритм все убыстрялся. Неуклюжие мечники в тяжелых доспехах отстали, не выдержали темпа. Но сейчас они не нужны. Первый удар всегда наносят копейщики. И чем выше скорость, тем мощнее будет удар.
— Левой!…
Не выдержат никакие щиты.
Монолитный строй, ощетиненный копьями, подобен тарану.
Никто не устоит на ногах…
Дружно грянули пушки. Картечь — большие дробины, каждая чуть крупней плода дикой сливы — со свистом разлетелась
Канониры перезаряжали орудия.
Тролли под предводительством Легорна подошли ближе. Все время, пока стреляли пушки, они старались держаться в стороне. Их пугал грохот, они опасались огня и дыма — во всем этом великаны видели какую-то неизвестную им магию. Теперь же, кажется, пришла пора пересилить страх и вступить в драку.
Одна из пушек вдруг с грохотом подпрыгнула и запрокинулась на бок — от раскалившегося ствола воспламенился пороховой заряд, когда заряжающий еще держал его в руках. Канонира отшвырнуло в сторону, он упал, одежда его дымилась, дымились волосы и кожа — черная, обуглившаяся. Под ноги Однозубу упала оторванная взрывом рука, и тролль осторожно через нее перешагнул.
А через секунду оглушительно грохнула еще одна пушка. Ствол сорвало с лафета, он взлетел высоко в воздух, по пути размозжив голову стоящему рядом канониру, пару раз кувыркнулся и тяжело шлепнулся в снег. Случилось это, видимо, из-за забитого пороховой гарью канала ствола.
Но два орудия все же выплюнули горячую картечь, сбив на землю добрый десяток всадников.
А потом еще раз, уже в упор.
И все — дикари налетели, рубанули саблями по головам расчетов. Упал, обливаясь кровью, старик, победитель дракона, еще живой пополз в сторону, волоча за собой жаровню с углями, видимо надеясь добраться до недалекой пушки, но не увернулся от копыта лошади. Треснул череп, проломилась височная кость, и в этот же миг лопнула металлическая клетка, разбросав по взрытому грязному снегу алые угли и серую сажу.
Легорн уклонился от сабли, рубанул клинком по ногам лошади, ударил ее всем телом, опрокинул, накинулся на вылетевшего из седла дикаря. Взревел яростно, чувствуя, как выходит долго копившееся напряжение. За Зелда! За замок! За отца! За мать! За жену! За всех сожженных вместе с замком! Он на мгновение остановился, быстро осмотрелся. Все смешалось. Вокруг кипела битва. Тролли орудовали тяжеленными дубинами, забивая без разбору и лошадей, и людей. У кого не было дубин, те отлично управлялись и голыми руками. Дикари отмахивались саблями, но не очень успешно. Обезумевшие лошади шарахались от рычащих великанов, крутились на месте, вставали на дыбы, сталкивались, падали. То и дело, усугубляя неразбериху, выскакивали из-под ног подснежники, раздувались, вырастали в один миг, били когтями кувыркающихся в снегу людей и снова прятались. Легорн увидел, что в стороне от всей этой сумятицы стоят два неподвижных всадника. И один из них определенно маг. Легорн понял, кто это есть, стиснул зубы и, размахивая мечом, стал прорубаться сквозь толпу врагов…
— Ну, братцы, пора, — сказал Джош чуть слышно, провел языком по пересохшим губам и, набрав полную грудь пахнущего весной воздуха, оглушительно свистнул.
Строй, ощетинившийся копьями, уже в двадцати шагах. Катится. Каждый шаг гремит сталью. Сверкают шлемы, под шлемами блестят глаза. Холодные, колючие. Точно такие же, как у стрелков. Глаза профессионалов.
Джош поднял револьверы на уровень лица. Обычно он стрелял от пояса. Но не сегодня.
Пальцы мягко нажали спусковые крючки.
Отдача мягко подтолкнула стволы, хлопнули выстрелы. Джош увидел, как погасли глаза под блистающим шлемом. Как сникла голова и заплелись ноги. Пули пробили доспехи, копейщик в первом ряду был смертельно ранен или убит. Но он не упал. Товарищи поддерживали его, накрепко зажав с боков. Он висел на древках копий. Он не мог упасть и даже мертвый продолжал держать строй. На какое-то мгновение Джошу показалось, что пули не способны остановить движение монолитной шеренги. Но тут вокруг затрещали выстрелы, поплыли в воздухе сизые клочья дыма, запахло пороховой гарью, и Джош забыл обо всем. Он нашел очередную цель — холодные глаза под шлемом — и выстрелил. Потом еще раз. И так пока не опустел барабан. А когда курки щелкнули вхолостую, он, не отводя взгляда от врага, за считанные мгновения перезарядил оружие. И вновь открыл огонь.
Свыше шестидесяти револьверов, это более трехсот шестидесяти пуль за десять секунд. Выпущенных в упор. По людям в полный рост. Без промаха.
Передние шеренги копейщиков рухнули в снег. Задние ряды не видели, что произошло, они слышали выстрелы, но еще не поняли, что это означает. И они перешагивали через тела павших, лишь слегка сбавив ход. И вдруг кто-то закричал:
— Стрелки!
За двумя рядами бородатых людей со щитами в руках прятались чужаки из другого мира.
— Стрелки! — прокатилось над стройными рядами, и бойцы дрогнули.
Но сотники и десятники уже драли глотки, яростно выкрикивая команды — сплотиться и вперед! Они щедро раздавали оплеухи тем, до кого могли дотянуться. И каждодневная муштра, выработавшая привычку слушаться командиров, победила страх.
Но строй все равно распался. Слишком много тел под ногами, через них не перешагнуть.
Сухо трещали выстрелы. Словно поленья в печи. Много поленьев в огромной печи.
Самые прочные доспехи не спасали от пуль.
Одна надежда — смять оборону, врубиться в ряды противника, поднять на копья ненавистных стрелков, изрубить мечами…
Заслышав пальбу, Назлух на мгновение замер. Прошептал, не веря в случившееся:
— Стрелки…
Повторил громче, качая головой:
— Стрелки!
Он соскользнул с седла, понимая, что на коне представляет собой отличную мишень, и, пригнувшись, побежал к растерянным лучникам. Легорн, уже почти выбравшийся из тесной схватки, тотчас потерял мага из виду. А вокруг творилось нечто невообразимое. Тролли, дикари с размалеванными краской и кровью лицами, лошади без седоков, немногие выжившие канониры, подснежники — все смешались в беспорядочную кучу, давящую саму себя. Упавшие люди тонули в снегу, превратившемся в кашу. Бешено ржущие лошади били копытами всех без разбору. Тролли, рыча, побросав дубины, исступленно размахивали руками. Никто не хотел отступать. Дикари и тролли обезумели, рвали друг друга зубами, резали, терзали, топтали…