Ни слова о магах
Шрифт:
— Ты все такой же, сукин сын!
— И ты почти не изменился. Во всем ищешь подвох.
— Ладно, заходи. Раз я сказал — помогу, значит, помогу.
— Не сомневаюсь. Тем более что плачу за все я.
— Но деньги-то уходят из моего банка. Они рассмеялись, теперь уже весело, искренне, без напряжения.
— Рад тебя видеть, — протянул руку Тиас. — Кажется, я
этого еще не говорил.
— Я тоже. — Джош крепко пожал руку.
— Пошли?
— Пошли…
Затхлый запах и влажные стены подсказывали, что комната для гостей пустует давно.
— Здесь нетоплено, но, если хотите, разведите огонь, — сказал Тиас, избегая смотреть в сторону Хурхаса и Легорна. — Нагреется быстро.
— Поесть бы чего, — напомнил стрелок.
— Ладно, сейчас хоть хлеба принесу. А потом жена придет, она вас накормит как следует… Тиас ушел.
— Он тоже стрелок? — спросил Легорн, проводив хозяина пристальным взглядом.
— Он стрелок? — переадресовал вопрос Стас.
— Был когда-то… — нехотя отозвался Джош. — Теперь он банкир, берет у людей деньги и тем зарабатывает на жизнь. Кажется, ему это нравится.
Стас перевел.
— О чем вы? — спросил Хурхас.
— Так… О хозяине…
— Он понял, что я маг, не так ли?
— Да, — согласился Стас.
— Я заметил это по его лицу.
— Кажется, Джош убедил его, что ты обычный человек.
Нищий бродяга.
Хурхас вздохнул, скривил губы в подобии улыбки:
— Так и есть… — Он присел на кровать, спиной привалился к стене, вытянул ноги. — Времена меняются. Возможно, мы когда-нибудь будем работать вместе, плечом к плечу. Стрелки и маги… Да… Почему бы и нет?… — Он покачал головой, словно сам не верил в то, что говорил.
Дверь открылась — вернулся Тиас, принес хлеб и кувшин с молоком, поставил на стол.
— Ну, я пойду. А вы пока устраивайтесь. Перекусите. Потом, будет время, поговорим.
— Куда ты сейчас? — поинтересовался Джош.
— Сперва загляну к Проапу. Еще рано, вряд ли у него кто сидит, но я ему шепну, а уж он сам с людьми поговорит. Потом схожу насчет пушек.
— Ладно… Только будь осторожен, друг. Если кто-то узнает, что я здесь…
— Не волнуйся. Я все понимаю… Жене я оставил записку, она вас накормит, когда вернется.
— Хорошо.
— Ну, до встречи!…
— Он другой… — задумчиво сказал Джош, когда хозяин ушел. — Он совсем другой. — Стрелок покачал головой.
— Думаешь, он может предать? — спросил Стас. Джош выглянул в окно, задернул грязную линялую занавеску, сел за стол, выложил перед собой револьверы.
— Предать? Нет, не думаю… А вот продать… Даже не знаю… Я его совсем не знаю…
Стас приоткрыл дверцу печки, заглянул в черное прокопченное нутро, поднес руку — тяга была. Горка поленьев лежала у входа.
— Сейчас согреемся, — пообещал Стас и, достав из рюкзака нож, принялся щипать
— Когда-то мы были очень дружны, — сказал Джош. — Но потом он променял револьверы на золото. Хотел бы я знать, что еще он способен променять.
— Ты ему не доверяешь?
— Кроме него, мне некому довериться.
— Так он согласился помочь? — Стас уложил лучину домиком, сверху пристроил несколько щепок побольше.
— Да.
Хмурый Легорн сел напротив стрелка, покосился на револьверы, положил перед собой меч. Отломил краюху хлеба, отхлебнул молока из кувшина. Глядя на него, и Хурхас подошел к столу, придвинул шаткий неудобный стул.
Стас, улыбаясь, глядел, как занимается в печи огонь. Потянуло дымком. Заслезились глаза, кожа на щеках зарумянилась, натянулась, он провел рукой по лицу, укололся о щетину и вспомнил, что брился в последний раз давно — еще в замке Легорна.
В ином мире…
Бросив в разгоревшееся пламя еще несколько коротких поленьев, он прикрыл дверцу, поднялся, отряхнул колени.
— Ну, теперь два дня можно бездельничать, — громко сказал он по-русски.
На него покосились, но переспрашивать не стали.
Стас разулся, поставил сырые ботинки поближе к печи, накрыл их разбухшими портянками. Носки снимать не стал — все же еще довольно прохладно. Стащил тяжелый полушубок, снял куртку, черную футболку с черепом, вязаное бесформенное одеяние, отдаленно напоминающее свитер, длинную льняную рубаху… Ежась, он расставил свободные стулья вокруг печки, развесил одежду. Потом стащил брюки, остался в одних трусах. Прикрыв глаза, он блаженствовал, поворачиваясь вокруг своей оси, подставляя раскалившейся печке то один бок, то другой, то живот, то спину. Размахивал руками, раскачивался корпусом, крутил головой — разгонял кровь, разминал окаменевшие мышцы, затекшие суставы — грелся, одним словом. Легорн и Хурхас, дожевывая остатки хлеба, косились на него. Джош, отодвинув занавеску, смотрел на улицу.
Постепенно воздух в комнате прогревался.
— Эй, оставьте и мне что-нибудь перекусить! — Стас открыл глаза и шагнул к столу.
Хурхас не выдержал и рассмеялся. Джош, оторвавшись от окна, поглядел куда-то Стасу за спину, фыркнул. Даже Легорн усмехнулся сдержанно.
— Чего? — Стас обернулся.
Возле двери замерла высокая женщина лет сорока в длинном платье. Она держала в руках поднос и оторопело взирала на полуголого Стаса.
— Здрасьте… — сказал Стас по-русски. И тотчас поправился: — Good morning.
Женщина отвела взгляд, поздоровалась, неуверенно шагнула вперед, не зная, как обойти баррикаду стульев с развешанной одеждой. Ей навстречу поднялся Джош.
— Привет, Джана. — Он взял из ее рук поднос.
— Здравствуй, Джош. Рада тебя видеть. Я слышала, тебя посадили… — Женщина мельком глянула в сторону Стаса. Тот поспешно, прыгая на одной ноге, натягивал штаны. Она сдержанно улыбнулась.
— Уже выпустили… — Стрелок отнес поднос к столу, поставил, повернулся к хозяйке. — Сколько ты всего принесла! А Тиас нас уже накормил.