НИ. Тетрология
Шрифт:
К нам добралось лишь двадцать пять человек, у которых не было кашля. Могло бы больше, но некоторые пытались помогать кашляющим и тогда уходили с ними под воду. Лена после этих случаев боялась смотреть мне в глаза. Но я ее не осуждаю, любовь, секс, привязанность – все же мы люди, а не роботы.
– Не парься, – сказал я ей.
Она молча меня обняла и шепнула на ухо «прости».
Я же окинул взглядом оставшихся. Если вспомнить сколько нас было изначально и сколько сейчас, то процент погибших чуть ли не
Когда женщины наплакались, то уже общей компанией в тридцать человек мы направились дальше, идти пришлось недолго, ибо перед нами отвесная стена. Сначала все растерялись, завертели головами ища путь дальше, но тут меня натолкнула мысль, а чего это стена заснежена, все скалы серые, а тут снежком припорошило и при таком-то ветре держится. Подошел к стене и корнями поковырял снег, вроде крошится. Прокопал метр снега и обнаружил проход.
– Сюда, – крикнул я всем.
Народ принялся прокапывать снег, проход оказался достаточно широким. Спрашивается и какой смысл был его закрывать, неужели кто-то ринулся бы лезть на отвесные стены, что еще и загибаются над нами. Хотя чего-то это я, люди разные, так что и решения у всех разные.
Тоннель как и ожидалось начал спускаться, на этот раз извиваясь как змея, частенько приходилось кому-нибудь удариться о стену и сообщить остальным о повороте, идти все также пришлось в полной темноте. Заклинания почему-то как и в предыдущих тоннелях не срабатывали, а обычных досок никто не прихватил, чтобы создать факел.
На этот раз оголодавших мы кормили, все же прокормить двадцать пять человек это не тысячу. Спуск занял чуть больше дня, пол как и прежде был достаточно гладким, поэтому никто не спешил.
Впереди проход осветился красноватым отблеском. Один из горожан осторожно приблизились к выходу, выглянул.
– Там есть где стоять, – сообщил мужчина. – Но по бокам лава, так что осторожнее.
Что мы приближаемся к чему-то горячему было понятно еще двенадцать часов назад, воздух стал резко теплеть. Если сначала думали, что мы лишь уходим от холода, но потом становилось все теплее и теплее, сейчас так вообще жарища, так что он не удивил.
Все высыпали на небольшую площадку, от которой тонкими нитями дорожек уходят в разные стороны пути.
– Намек, что нам надо разойтись? – спросила вслух Зоя, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Все может быть, – ответила ей Марина, разглядывая тонкие дорожки.
По каждой дорожке можно идти только ступая осторожно, ставя ногу перед мысом другой, как модели на подиуме, вот только тут надо быть осторожнее, упасть в лаву, что плещется в трех метрах ниже думаю никому не хочется.
Бушрут высказал опасения от близости огня, но успокоить его мне нечем, идти все равно придется. Полагаю сейчас я даже в более плачевном состоянии, чем остальные, корни реально могут испугаться огня и шарахнуться в сторону, да уж как бы не свалиться.
– Надо
Первым вызвался тот же мужчина, что выглядывал. Никто возражать не стал, когда он выбрал дорожку и пошел по ней, как акробат на натянутом тросе, ступая осторожно и не спеша. Его возвращения пришлось ждать четыре часа, до первого поворота он дошел минут за двадцать, так что дальше все лишь ждали, идти за ним никто не решился.
– Там что-то странное, – выдал он, как только ступил на площадку.
– Что именно? – спросил кто-то из толпы.
Он походил чуть по площадке, радуясь, что можно каждую секунду не упасть куда-то вбок.
– Дорожки какое-то время идут параллельно, а затем расходятся и где-то за четвертым поворотом мне встретилась странная конструкция, – сказал он и облизнулся, да уж мяса у всех навалом, а вот воды никто не запас. Я его отлично понимаю, корням в царстве камня и лавы негде добыть воды, так что сейчас я мучаюсь можно сказать за двоих.
– Дорожка вывела на широкую площадку на которой детские качели, – продолжил он рассказ.
– Качели? – скептически спросила Зоя.
– Да, знаете такие как на детских площадках, когда дети садятся на палку и подпрыгивают еле-еле, так и качаются.
– Дальше что? – поторопил я, а то еще не хватало рассказа о его детстве.
– Все, – виновато ответил он. – Там только качели.
– А дорога? Дорога куда ведет? – требовательно спросил я.
– А-а, дорога, – он задумался. – Да там нет больше дороги.
– А куда же идти? – спросила Лена обеспокоенно.
– Полагаю качели должны куда-то поднять, – предложил другой мужчина из толпы.
– Скорее всего, – согласился я с ним.
Доброволец шагнул на уже облюбованную дорожку и его друг шагнул за ним. Они осторожно прошли пару метров, как примыкающий камень к площадке от этой дорожке обвалился.
– Вот черт, – выкрикнула в страхе женщина из толпы.
– Быстрее за вами дорога рушится, – крикнула другая женщина им.
Они обернулись, но дорога больше не думала разрушаться.
– Не думаю, – высказался я. – Скорее всего на нее ступить могут только двое, а если везде такие же качели, то один поднимает другого, а второй остается или погибает.
Два друга переглянулись. Долго посмотрели друг к другу в глаза, а затем начали выкрикивать «цу е фа» и показали свой вариант игры «камень, ножницы, бумага», выиграл первый доброволец.
– А-а, ладно, – сказал его друг и они уже как-то более расслабленно пошли вперед.
– Полагаю надо сформировать пары, где нет друзей, – предложил я.– Так будет морально легче.
Все закивали, однако выбирать себе пару никто не спешит. Я взглядом выделил самого сильного из оставшихся мужчин и пошел на дорожку, все посмотрели на меня, а когда мои корни метнулись к нему и перенесли передо мной, то охнули, лишь от того, как за мной камень обрушился.