Ничего, кроме настоящего
Шрифт:
Люблю дивитись, як дзеркало п'є вогонь,
І божевілля тихесенько ллє в сон.
Соло захлёстывает их внимание тугой петлёй, сжимающейся всё туже и туже. Им некуда деваться от давящего напряжения. Я постепенно отклоняюсь назад всё ниже и ниже. Согнутое дугой тело звенит от напряжения. Виток, ещё виток, ещё и ещё виток. Паша ведёт их по бесконечной спирали, пронзающей сознание, подсознание и все
"заточки" из этой оперы. Он нанизывает их на эту спираль и отпускает серпантином. Я касаюсь волосами сцены, Паша взбирается
Дальше идти некуда.
Отпускай.
Отпустил…
Выдох облегчения.
Куплет.
Кода.
Зал взрывается. Я открываю глаза и привыкаю к обстановке.
Незнакомая девушка легко вспрыгивает на сцену и дарит мне цветы.
Щурясь от яркого света софитов, я кланяюсь "почтеннейшей публике" и ухожу за кулисы. Несколько минут музыки, а я выжат, как лимон.
Улыбаясь подбегает Роксолана:
– А ты классно смотришься на сцене, – она лукаво улыбается.
– Мерси, – я возвращаю комплимент, – а ты – вообще потрясно!
К нам подходят ребята из "Долины снов", команды, взявшей второе место.
– Саша, – представляется их лидер, чернявый парень с жёстким татарским прищуром глаз.
– Тарас, Вадим, Андрей, Серёга, Малютка, – подтягиваются остальные музыканты.
Мы в ответ называем себя.
– Чуваки, оставьте нам свои координаты, пожалуйста. Мы хотели бы встретиться и обсудить идею совместного концерта.
– Ради Бога, – мы пишем на клочках бумаги свои телефоны, отдаём им, получая взамен такие же обрывочки с их координатами.
Разговаривать нет времени. "Долине" пора на сцену, а мы с Палычем спешим к Татке.
– Ни пуха, чуваки, – я хлопаю Сашу по спине и бегу в гримёрку.
– Палыч, алярм! Вытри фейс, забираем цветы и линяем по быстрячку!
– Шесть секунд! – Палыч готов и мы мчимся изо всех сил.
Уже довольно поздно. Мы бежим по дождливым улицам, перепрыгивая через лужи, заскакиваем в вовремя подкативший троллейбус и через некоторое время мы уже на месте.
Нас встречают с помпой. Мы вручаем Татке громадный букет цветов, подаренный нам на сцене несколько часов назад. От нас требуют подробностей, и мы целый вечер гордо повествуем о наших подвигах.
Безбожно привирая и приукрашивая действительность. Но кто осмелится осудить за это нас, двух юнцов, впервые попробовавших приторных ягодок "официального" успеха и документально подтверждённого признания? А телевидение? Это вам не шуточки! Нет, не смейте нас винить!
Следующая неделя началась с сюрпризов. Батькович привёл на репетицию незнакомого молодого человека и возвестил:
– Чуваки-музыканты! Этот товарищ – Валентин. Он имеет к нам важный разговор, – после чего представил гостю нас всех поимённо и скромно уселся в уголке.
– Ребята, я хотел бы послушать ваш музыкальный материал, если вы ничего не имеете против. После этого мы с вами поговорим, – гость, видимо, стеснялся и, обращаясь к нам, слегка заикался.
– А какого рода разговор, разрешите полюбопытствовать? – Паша
– Сначала я всё-таки хотел бы услышать вашу музыку, – посетитель проявил настойчивость.
– Ну что ж, тогда давайте лабать,- я поднялся с табурета и перекинул через плечо ремень гитары.
Валентин расположился в "красном углу" и приготовился "постигать великое". Палыч дал счёт, и пошла жара. Мы катали всю программу, без исключения. Русское, украинское, блюзы, арт-рок, и даже панкуху. Мы не прерывались на пояснения, не отвлекались на датировку каждой вещи отдельно. Гость внимательно слушал.
Доиграв коду последней вещи, я повесил гитару в шкаф и вытер лоб полотенцем. "Ковбойцы" вновь расселись по своим закуткам, надев на фейсы "усиленное внимание".
– Ну, ребята, вы меня удивили, – Валентин повертел головой, – я не ожидал, что в нашем городе существуют такие группы.
– В нашем городе существует одна такая группа – наша, – уточнил я.
– Да, я это и имел в виду. В общем, я предлагаю, чтобы фирма
"Минотавр", директором которой я являюсь, стала вашим спонсором. Я не обещаю вам колоссальных денег, но посильную финансовую поддержку мы вам обеспечим. Если, конечно, вы согласитесь на моё предложение,
– добавил он.
– А каким образом вы вышли на нашу команду? – поинтересовался Палыч.
– Дело в том, что я веду с Юриным отцом кое-какие дела. В приватной беседе он обмолвился, что Юра занимается музыкой. Ну а я, как завзятый меломан, заинтересовался этим и решил, если ваша музыка стоит того, поучаствовать в становлении коллектива.
Валентин говорил складно, но все его байки были шиты белыми нитками. Ясно, как компот, что ему для каких-то своих целей необходимо завязать более близкие отношения с Косточкой-старшим, занимающим видное положение в Торгово-промышленной палате. Изучив все подходы, Валентин сделал вывод, что проще всего это можно осуществить, проспонсировав музыкальный проект, в котором занят
Косточка-сын. А все сказки о добром меценате – это лапша на наши неокрепшие юношеские уши. Впрочем, для меня неважны мотивы. Неплохо поиметь денег с этого папика, не вдаваясь в подробности. А уши выдержат и эту порцию лапши.
"Ковбойцы", судя по всему, считали так же. Посему, не долго думая, мы благословили новоявленного благодетеля на "подогрев" нас, несчастных, и принялись за обсуждение конкретных точек, требующих срочного финансового вливания.
Для начала было решено записаться. Оч-ч-чень правильное решение!
Валентин башляет, а мы увековечиваем свои шедевры!
– Запишемся у Серого, – предложил Батькович.
– Почему же именно у Серого? – полюбопытствовал Паша.
– Соотношение цены и качества, – Батькович посмотрел на него, как на младенца. – Мы с Палычем заходили к нему недельку назад. Он показывал свои работы – очень мило.
– Сколько он берёт за запись? – спросил Валентин.
– Нужно будет зайти к нему и выяснить точно. Но я точно знаю, что из подходящих по качеству – это самый дешёвый вариант.