Ничего, кроме обольщения
Шрифт:
— Вы правы. Я тоже не поверил ей. Я пошел к вашей бабушке, чтобы услышать это от нее. Она была не слишком приветлива, так что я не стал обременять ее своим желанием услышать больше подробностей, но она подтвердила это. Кэти, ты моя дочь.
Единственный звук, который вырвался у нее, был короткий, полный боли всхлип. И прежде, чем она выставила себя дурочкой, она выбежала из каюты.
— Кровь и ад, — застонал Энтони.
— А ты ожидал визгов восхищения и крепких объятий отца и дочери? — холодно спросил Джеймс, когда пошел закрыть дверь, через которую
— Не подходящее время чтобы острить, Джеймс.
— Возможно, нет, но что еще можно сказать о твоей прямолинейности. У тебя была возможность высказаться, не мучая ее неизвестностью, но ты потерпел поражение, пока ходил вокруг да около.
— Я просто хотел преподнести ей это мягко.
— О, ты сделал это, дорогой мальчик, — сказал Джеймс. — С изяществом кувалды.
Глава 47
Ее жизнь разбилась, как ореховая скорлупа в руке, а осколки были слишком маленькие, чтобы собрать их снова вместе. Единственной возможностью снова вернуть все, что она знала о себе — было отказаться от всего, но это было не так просто для Кэти. Она была опустошена. Нельзя сказать, что она была Мэлори. Наличие одного родителя не делало ее автоматически одной из них, по крайней мере, в ее сознании. Она не намного больше связана с этой семьей, чем с Миллардсами. Но, по крайней мере, она знала о Миллардсах.
И в этом был источник боли, от которой нельзя избавиться. Это была ложь, ложь ее матери, она скрывала правду от Кэти всю свою жизнь. Возможно, Аделина намеревалась сказать ей когда-нибудь, кем был ее настоящий отец, может быть, после того как Кэти вышла бы замуж и создала свою собственную семью. Аделина не отказала бы своим внукам в знании, откуда они, не так ли? Она не хотела умирать, прежде чем смогла сделать это признание. Жизнь не предсказуема. Какой-то глупый кусочек льда …
Кэти вопрошала всем сердцем, почему Аделина оставила ее один на один с изменяющим жизнь решением. Почему она сделала это? Кэти спрашивала себя, почему ее мать, и впоследствии, Кэти тоже, упустила жизнь с Мэлори. Почему?
Кэти возлагала столько надежд на Миллардсов, но теперь она была рада, что не росла рядом с ними. Ей не хватало воображения, чтобы представить, на что бы походила ее жизнь, если бы рядом с ней постоянно присутствовал кто-то типа Летиции. Она походила бы на нее, когда выросла? Мысль ужаснула ее. Но она понимала, что вырасти в среде Мэлори — это было бы замечательно.
Я не могу вообразить, на что это должно быть похоже, если никогда не случаются какие-нибудь захватывающие события, сказала ей Джудит в тот день в экипаже. С моей семьей всегда что-то интересное происходит.
Тогда это поразило ее, это было как… тонна кирпичей. Джудит Мэлори была ее сестрой. Боже мой, у нее была сестра! Нет, у нее их было две! Часть ее слез была слезами счастья.
На следующий день Энтони подходил к ее двери много раз,
— Я в порядке, мне просто нужно немного времени, чтобы переварить все это.
И сложить разрушенные части ее жизни вместе — если она сможет.
К вечеру пришел даже Джеймс, тяжело постучав в дверь и довольно грозно предупредив:
— Это не здорово, киска. Покажись на обеде сегодня вечером, или я сломаю эту дверь.
Она осталась в запертой каюте, игнорируя этот приказ. Но она была все еще слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить, что он не возвратился, чтобы выполнить свою угрозу. Единственный раз она открыла дверь для Грейс, ненадолго, и не впуская ее внутрь.
Она не хотела, чтобы ее горничная волновалась, и сказала ей прямо:
— Энтони Мэлори утверждает, что он мой настоящий отец, — и резко добавила: — Я не хочу говорить об этом, пока.
Широко распахнув глаза, Грейс начала отвечать, но Кэти приложила палец к ее губам.
— Не сейчас. Это — потрясение, да, но, пожалуйста, Грейс, мне нужно несколько дней одиночества, чтобы… привыкнуть.
Упрямая, как обычно, Грейс, все-таки сказала:
— Ты должна поесть.
— Нет, не должна. Я так расстроена, что мне кусок в горло не полезет.
— Ты должна поесть. Ты хочешь, чтобы я умерла от волнения за тебя?
— Если я не выйду через неделю, тогда ты можешь волноваться. — Кэти попыталась создать впечатление поддразнивания, зная, что потерпит неудачу, и закрыла дверь, не желая больше увещеваний.
Грейс, так или иначе, приносила подносы с едой к двери. Кэти оставляла их там же. Она не преувеличивала. Смятение, охватившее её, было почти физическим, достаточно того, что она была уверена, что ее желудок не вынесет чего-то столь банального, как еда. Но она и не хотела есть. А если и хотела, то была слишком расстроена, чтобы чувствовать это.
Она просидела взаперти больше суток. После второй ночи, без мучительных метаний во сне, она проснулась в относительном спокойствии, и причиняющее душевную боль волнение ушло, пока. Она не знала, сможет ли когда-либо простить свою мать за ложь, но эта новая семья, которую она внезапно приобрела, могла осуществить те надежды, которые Миллардсы были не в состоянии удовлетворить. Если только ей не сказали о ее принадлежности к Мэлори только ради того, чтобы просто сказать. Если они действительно хотят, чтобы она стала частью их семьи.
В тот день она присоединилась к своим новым родственникам во время завтрака. Мужчины резко поднялись, как только она вошла в каюту. Оба выглядели чрезвычайно взволнованными, все еще взволнованными по поводу того, как она восприняла новости.
Она слегка улыбнулась, поскольку села за стол напротив Энтони.
— Успокойтесь, пожалуйста. Это было просто потрясение. Я уверена, что тем же это было и для вас.
— Действительно, хотя должен признать, что это не заняло у меня много времени, и безумно обрадовало.