Ничего личного
Шрифт:
– Рисковый парень. Не думала, что он способен на поступок, – равнодушно сказала Ольга.
– Значит, это были не вы?
– Значит, не я.
– Зря понадеялся. Уж лучше вас, Оленька, никого бы он не нашел.
– Послушайте, вам все равно никто не признается. Вы наивны. Займитесь, лучше Ивановым и перестаньте лезть в чужие постели.
– Я вас обидел?
– Не люблю мужчин в форме.
– Я вроде бы в штатском сегодня. Да и тогда.
– На вас всегда подразумеваются погоны. У вас власть. Вы себя ведете
– Я вас оскорбил?
– Как вы думаете: спросить у женщины, не была ли она случайно любовницей своего начальника, это в порядке вещей? Это ее не оскорбляет?
– Если нападение – это лучшее средство защиты, то у меня такое впечатление, что вы активно защищаетесь, Ольга.
– Считайте, что у меня рефлекс. С вашего позволения, я пойду в туалет, поменять прокладку.
Алексей все-таки покраснел:
– Вы со всеми мужчинами так откровенны, или только мне такая честь?
– Так вы же сами полезли ко мне в трусы. К тому же не надо делать вид, что вы не смотрите рекламу. Спокойной ночи, господин капитан.
Она изящно поднялась с дивана и в самом деле направилась к выходу. Алексей налил себе немного пива. И выпил его. Общение с девушкой Олей требовало дополнительной стимуляции жизненной активности. От женщин Алексей слышал вещи и похлеще, но в такой категорично унизительной форме никогда. Все ж таки он был молодым и симпатичным. С ним заигрывали. Его признавали за мужчину. Но Ольга! Она оскорбила в его лице не сыщика, она оскорбила мужчину, сказав о прокладках. Леонидов обиделся. Время было позднее для сведения счетов, и Алексей просто решил пойти зализывать раны к жене.
Он спустился вниз и нашел комнату номер четыре. Где Серега Барышев резался в дурака со своей и Леонидовой женами. Они сидели с ногами на сдвинутых кроватях и орали, как ненормальные. Серега, оставшийся в третий раз дураком, возмущался женским коварством, Аня смеялась, раскрасневшаяся Сашенька убеждала народ играть на интерес. «Пусть Барышев кукарекает!» – кричала она.
Увидев Алексея, несчастный Серега от радости чуть не свалился с кровати.
– Леонидов! Какое счастье! Первый раз в жизни так тебе радуюсь! Греби сюда, меня женщины обыгрывают!
Злорадный Леонидов скривился:
– Вряд ли тебе помогут мои жалкие сантиметры. Что ж ты не воспользуешься своим могучим телосложением?
– Видали жлоба? Знаешь, Леха, говорят, маленькие – они умные. Я просто убежден в твоем гигантском интеллекте, особенно если внимательно присмотреться к твоему росту.
– А ты не вглядывайся, во что не просят. Дорогие женщины, сделайте этому большому и глупому парню еще пару дураков, ему полезно.
– Правда, Леша, чего ты ломаешься, давай сыграем двое на двое: женщины против мужчин, – поддержала Барышева Аня.
– Ты с ума сошла? – запротестовала Саша. – Он хорошо играет!
– Александра, а где ребенок? Лучше бы спать его уложила! – возмутился тот.
– Ну ты зануда, Леонидов, – сказала на это жена, – он с детьми по мансарде носится. Дай ребенку нагуляться, не все же тебе одному.
– Так и быть: если ты, Барышев, прокукарекаешь три раза, я, пожалуй, тебя спасу.
– А совесть у тебя есть?
– Знаешь, нет. Я рад возможности тебя унизить. Кукарекай, трижды дурак. Тогда мы с тобой будем одинакового роста.
– Ладно. Согласен.
И Серега ко всеобщему удовольствию начал кукарекать. Тогда Алексей сбросил кроссовки и залез на сдвинутые кровати. В карты он играл прилично. Память у Алексея была профессиональная, все козыри, которые вышли из игры, он помнил, равно как и прочие карты. Даже Серега не смог испортить ему малину. Вскоре женщины потерпели сокрушительное поражение со счетом 3:10 не в их пользу. Барышев гулко хохотал, Саша то и дело легонько хлестала Алексея картами по оттопыренным ушам, приговаривая: «Злой, злой!». Анечка только бормотала:
– Нечестно, ну нечестно же!
Наконец Серега перестал смеяться:
– Леонидов, я все тебе прощаю, будь моим другом навсегда. Моя физическая сила плюс твой интеллект – и никакие женщины с нами не справятся.
– Да? – не выдержала его жена. – Это мы сейчас посмотрим!
И она головой уперлась мужу в могучее плечо, пытаясь повалить Геракла навзничь на кровать. И тот поддался. Причем, охотно.
– Так, все ясно. Александра, пойдем, – Леонидов встал и протянул руку жене. – Мы тоже молоды. И у нас, между прочим, медовый месяц. Завтра продолжим, если у наших дам появится охота.
В коридоре Саша надулась:
– Мог бы и проиграть.
– А если я умнее? Вас всех, вместе взятых!
– Ты лопнешь сейчас от самодовольства, Лешечка! Подумаешь, карты!
– Подумаешь, да не скажешь. Проиграли же, товарищи женщины, а?
– Вредный!
– Я для тебя старался. Тебе должно быть приятно, что у тебя муж такой умный!
– Да, приятно. Но не тогда, когда его ум оборачивается против меня же.
В своем номере они обнаружили Сережку, который, набегавшись, уснул, лежа поперек кровати и прямо в одежде.
– Смотри, вот дает! Давай его тихонечко разденем, – зашептал Алексей. – Тяни за штаны, а я рубашку расстегну.
– Ш-ш-ш…
– Да его теперь пушкой не разбудишь, умаялся ребенок.
– Давай, ложись, Лешка.
– Куда это ты меня подталкиваешь?
– Ты обещал…
– Мало ли чего я обещал, – кокетничал Леонидов. Руки его меж тем делали свое дело: снимали с жены тонкий свитер.
– Кто кого соблазняет?
– Это я соблазняюсь. Как ты пахнешь! С ума сойти! – сказал он, вдыхая аромат ее волос, перемешанный с запахом ландышей, ее любимых духов.