Ничего не бойся
Шрифт:
Мне так хотелось, чтобы он посмотрел на меня в последний раз. Но он отвернулся от нас, тряхнул клювом, словно решался на что-то, и скакнул на ветку повыше. Потом взлетел на верхушку яблони…
— Пойдём, — сказал папа, — а то ему трудно так.
Мы отступили на несколько шагов к дому. Воронья карусель опустилась ниже, и скоро вся стая слетелась на яблоню, покрыла серою тучей ветки, окружила разноголосым карканьем. Я уже не мог различить его среди других, таких же, как он, ворон; в глазах рябило от множества беспокойных птиц, он
И вдруг всё стихло. Птицы замерли на ветках, изредка подрагивая перьями. Сидели, то ли задумавшись, то ли ждали чего-то…
Папа вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул.
— Ой! — мама прикрыла уши.
Стая разом вскинулась вверх и, хлопая сотнями крыл, унеслась, и растаяла в воздухе…
Прощай, Терминатор!
Школа
Мы проигрывали. До конца финального матча оставались считанные секунды. Я подхватил шайбу в средней зоне, сходу обыграл канадца, отдал пас и рванулся на пятачок. Только бы успеть опередить соперника и вовремя подставить клюшку под прострельную передачу! Краем глаза я видел, как замахивается для броска наш защитник…
— Буженинов Игнат, — ткнула ручкой в журнал Инесса Михайловна, — к доске.
Это была катастрофа. Сборная России теряла своего лучшего нападающего. Тренер мужественно закрыл лицо, скрывая слёзы: в такой момент! Я вышел из-за парты, едва владея глиняными ногами, и медленно взошёл на эшафот.
— Мы слушаем тебя внимательно, Буженинов.
А что отвечать-то? Хоть бы намёк!.. На доске было написано: «Бурый медведь проснулся в берлоге».
— Повторите пожалуйста вопрос, Инесса Михайловна, — сказал я.
Виталька ничем не мог мне помочь, потому что Инесса располагалась всегда лицом к классу, пресекая этим любые подсказки. Она сидела неподвижно, как сфинкс, положив на стол свои огромные руки. Казалось она смотрит не куда-нибудь, а только в толстые стёкла своих очков, и видет там, в этих экранах, каждого из нас, как облупленного. Я посмотел на часы: до конца урока оставалось чуть больше пяти минут. Мы же едем сегодня к папе в больницу! А завтра у него сложная операция! Меня прошиб пот. Если опять будет двойка по «русскому»… О, нет! только не это!!
— А ты попробуй ещё кого-нибудь попросить произнёс «сфинкс» — у канадского вратаря, например. Может он знает, может быть их тоже учили составлять предложения?
Вот оно что: «составлять предложения».
— Бурый медведь проснулся в берлоге, — прочёл я вслух для начала.
Класс взорвался от смеха и тут же смолк.
— Да медведь-то проснулся, причём давно уже проснулся, — сказала Инесса не поворачивая головы, — пора бы и тебе встрепенуться немного.
Значит дело не в «медведе»… Я не знал, что нужно было всего-навсего составить следующее предложение, восклицательное.
— Интересна мне твоя психология, Буженинов. Вот, на что ты надеешься?
Господи, на что я ещё
— Ты надеешься на то, что до конца урока осталось несколько минут, и тебе удастся как-то протянуть время, — сказала она. — И никакой Господь тебе не поможет.
— Инесса Михална! — вскочил Виталька, — можно выйти?
Это был шанс. Чтобы выйти из класса ему нужно было неминуемо пройти рядом со мною, а значит… я пойму с пол-намёка!
— Обойдёшься, — сказала Инесса.
— Но я не могу больше! — поджался Виталька.
Девчонки прыснули, но учительница не моргнула и глазом.
— Потерпишь, Бражников, я сказала.
— Вы меня извините, Инесса Михална, — пританцовывал Виталька, — но я не хочу позориться перед всем классом. И перед вами.
— Кинулся выручать дружка, не выйдет, — произнёс «сфинкс».
— Вы не имеете права так издеваться, — тихо сказал Виталька.
Держа руку в кармане, он переминался с ноги на ногу, и вдруг замер. Класс зашевелился и охнул: из под его красовок показалась, увеличиваясь в размерах светлая лужица… «Сфинкс» резко встал, опрокинув стул, и уставился на ручеёк, который подбирался к нему тонкой змейкой.
— Бражников, ты что, с ума сошёл?!
Я не мог поверить своим глазам, это было невероятно… Бедный Виталька!
— Представляю, что будет, когда об этом узнает его папаня, — невольно вырвалось у меня, и я заметил, как переменилась в лице Инесса.
Впервые дрогнули её очки, отвисла нижняя губа, и в этот момент прозвенел звонок. Можно представить, какие будут последствия. У Витальки крутой отец, разбираться кто виноват долго не станет. Кроме того, он является спонсором класса, и денег на всякие нужды и на подарки учителям отстёгивает не считая.
— Быстро всем из класса, — приказала Инесса, — быстро! Всем, кроме Бражникова и Буженинова.
Класс опустел. Она брезгливо переступила через ручеёк и подошла к Витальке, который стоял с оущенной головой.
— Виталик, ты извини меня, пожалуйста, — сказала Инесса, дотронувшись до его плеча, — в следующий раз я обязательно разрешу тебе выйти, когда ты попросишь… Ты не обижаешься на меня?
Она нагнулась, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— Я думаю, что мы сумеем договориться друг с другом, правда? Я очень надеюсь, что это останется между нами, лично я, даю слово, что никому не расскажу об этом…
Инесса повернулась в мою сторону:
— Я знаю, что мужчины умеют держать язык за зубами, и я уверена, что мы в этом отношении не подведём друг друга, я не ошиблась?
Ну, дела…
— Я не ошиблась? — повторила она, поставив нас рядом перед собой.
Мы кивнули головами.
— Игнат, я прошу тебя проводить Виталика, я отпускаю вас с уроков домой. К сожалению, я не успела спросить тебя на уроке, но думаю, что ты вполне мог ответить сегодня на четвёрку, ты слышишь меня? на четвёрку…