Ничего неизменного
Шрифт:
— Госпожа Мартин? — Алекс широко улыбнулся. Такая улыбка обычно смягчала сердца пожилых женщин, да и не очень пожилых — тоже. Убеждала в том, что он вежливый и безобидный, не пират какой-нибудь и уж точно не фений.
— Я Остапа Мазальского вдова. Домработница. Никакая не госпожа. А если вам господин Мартин нужен, так он у себя, наверху. Только что со службы, еще и поужинать не успел.
На приглашение это не походило, поэтому Алекс поинтересовался:
— Могу я его увидеть? У меня для него сообщение от Бераны Лоче, и это очень важно.
— Ну, попробуйте,
Алекс напомнил себе, что в разных местах разная вежливость, пожал плечами и перешагнул порог, оказавшись в просторной комнате, то ли кухне, то ли гостиной, где пахло выпечкой и стоял накрытый к ужину стол.
Стоило ему войти, и суровость домработницы будто смыло теплой водой.
— Так вы человек, значит, — она улыбнулась, не так широко, как Алекс, но вполне дружелюбно. — Лес тут у нас нехороший. Неизвестно, что оттуда прийти может. Так я никого чужих в дом-то не приглашаю. Если не приглашать, оно и не войдет, хоть живое, хоть мертвое. Пойдемте, провожу вас. Подниматься не буду, вы уж там сами. От лестницы дверь направо — к господину Мартину. Налево уборная, не перепутайте.
Поднимаясь по ступенькам лестницы, узкой, как трап, Алекс раздумывал о том, выглядит ли он придурком, не различающим право и лево, или пожелание не перепутать как раз и было проявлением тарвудского гостеприимства. Лестница, однако, была не только узенькой, но и короткой, и закончилась раньше, чем он нашел ответ.
Дверь справа оказалась открыта нараспашку, а комната за ней походила на капитанскую каюту из приключенческих романов. Очень приключенческих. И немного романтических. И… следовало признать, что она немного походила на каюту самого Алекса.
У него было меньше ковров, подушек и картин, но больше карт и мебели… куда более вычурной мебели. В его каюте переплет иллюминаторов складывался в кельтский орнамент, в шнуровой узел-крест, а здесь переплетов не было совсем, обычные оконные рамы. В каюте Алекса не пахло кофе, о чем он сейчас даже немного пожалел, зато у него была точно такая же подзорная труба. На такой же треноге и такая же бесполезная на хаосшипе, как и на мельнице. На мельнице, наверное, от трубы было даже больше толку, здесь хоть окрестности есть, которым можно любоваться.
Ну, и, конечно, в каюте Алекса жил высокий, крепкий блондин-ирландец, а в этой — маленький, жилистый брюнет-испанец. Слишком молодой для того, чтобы быть сеньором Мартином, предприимчивым владельцем мельницы и лесопилки. Еще и одетый не по-тарвудски. Как будто тоже явился сюда из Порта, а в Порт — из мира, на Тарвуд совсем не похожего. Этот слишком молодой брюнет стоял посреди каюты с сигаретой в руках и смотрел на Алекса. Выжидающе.
— И? — спросил он, наконец. — Кто ты такой и что тут высматриваешь? Или как там Заноза говорит… — он чуть скривил губы, — с кем имею честь?
Имя «Заноза» убедило Алекса в том, что он не ошибся, и этот Мартин — именно тот, который нужен.
— Я капитан Гарфильд с «Граниэли», — сказал он. — Берана Лоче просила передать Занозе, что… — по пути он так и этак пытался сформулировать
К изумлению Алекса, Мартин даже переспрашивать ни о чем не стал. Понял все сразу и мгновенно из просто недовольного стал собранным и злым.
— Садитесь, — он махнул рукой куда-то в пространство, не исключено, что подразумевая все горизонтальные поверхности в каюте и взял со стола маленький, меньше ладони, карианский шонээ [19] .
— Заноза, Берана утверждает, что Голем жив и ищет тебя. Нет, она не здесь. Нет, не видел. Тебе лучше… что значит, ты на Тарвуде?
Алекс, никогда не считавший невежливым смотреть, как другие разговаривают по шонээ или телефонам, с интересом отметил, что Мартин, судя по лицу, перешел на следующий уровень злости и недовольства. Быстро у него это. Горячая южная кровь, не иначе.
19
Прибор для связи от «шонээ» ( зароллаш) — связь, коммуникации.
— В Блошином Тупике? Что ты, на хрен, делаешь в Блошином Тупике?! Днем!
— Нет! — рявкнул он после паузы, во время которой собеседник, наверное, сделал попытку что-то ему втолковать, — не вздумай уходить, оставайся там, где люди. Он не нападет, если… Заноза, мит перз. Стой где стоишь! Я сейчас приду. Мазальские?.. — Мартин сжал зубы. Сделал глубокий вдох. Выдохнул и продолжил уже спокойно: — хорошо, я не оставлю Мазальских на мельнице. Но в обмен на это ты останешься там, где много людей. Всё, отбой.
Алекс подумал, что лучше бы он злился и дальше. На месте неведомого Занозы он поостерегся бы встречаться с Мартином, которого сначала разозлил, а потом довел до такого спокойствия.
— Идем в город, — бросил ему Мартин, и, не дожидаясь ответа, слетел вниз по трапу.
— Клара! — услышал Алекс с первого этажа, — зовите сыновей, я открою вам портал в город.
Вдова начала было говорить что-то про ужин, но ответом ей было решительное «некогда». А вот Алекс не отказался бы от парочки пирожков, корзину с которыми успел заметить на столе, пока шел через кухню. И он заторопился вниз, пока вдова уже где-то в нежилой части дома, звала Вугала и Юга, видимо, тех самых сыновей. Голос ее, приглушенный стенами, звучал довольно тревожно.
Алекс, не спрашивая разрешения, взял из корзины один пирожок и тут же надкусил, еще парочку завернул в салфетку и подумал, куда бы их прибрать. С собой были только патронташ, палаш в ножнах и кобура с игольником.
— Штезаль… — буркнул Мартин, — ты голодный, что ли?
Взял корзину с пирожками и сунул Алексу в руки:
— Все равно пропадут.
«А поросенка мы в этом году не держим», — подумал Алекс, забыв поблагодарить. К тому же, разговаривать с набитым ртом невежливо.