Ничего невозможного

Астахова Людмила Викторовна

«Великий Л'лэ! ВсеТворец! Помогите!»

Желудок скрутило рвотным позывом. Фэйм захлебывалась собственной желчью, она задыхалась, но затем каким-то чудом извернулась и укусила мучителя за палец, чтобы сделать долгожданный вдох и пронзительно заорать на всю округу:

— Росс! Росс! Спаси! А-а-а-а! Росс!

Великий Л'лэ, Огнерожденный, называл ее Бесстрашной, но даже у бесстрашия есть свой предел и край. Фэймрил Джевидж шагнула за этот край и на какое-то время перестала ощущать себя разумным существом. Эта ночь оказалась слишком ужасной для смертной женщины — она кричала и рвалась из пут, постепенно утрачивая рассудок.

Наверное,

Гриф Маэлл Деврай уже никогда и ничему не удивится, что бы с ним ни произошло в будущем, ни колдовству, ни злодейству. А он-то наивно полагал, что Кехтанский поход по части всяких кровавых ужасов переплюнуть будет тяжело. Все- таки тогда была война на диких землях, а тут мирная жизнь, столица… И никогда впредь бывший имперский рейнджер не усомнится в бывшем маршале — только Джевидж и мог победить Кехтану. Чары чарами, эликсиры эликсирами, но без целеустремленности и силы воли, без боевого духа, от природы присущего милорду, они никогда не нашли бы Фэймрил. Даже Ночной Пес, заполонивший без остатка всю сущность лорда канцлера, успел выбиться из сил, когда они наконец-то добрались до лежбища изуверов. По сравнению с этими местами район трущоб возле доков показался фешенебельным, можно даже сказать, респектабельным. Словно заразный нарост, смердящий и разлагающийся заживо, прилепилась кучка жутких лачуг к телу города. Когда-то это была бедная деревушка на краю болота в речной низине, но по мере приближения к ней окраин Эарфирена она превратилась в жуткую клоаку. Здесь селились всякие темные личности, желавшие урвать свою долю столичной щедрости, откусить ломтик жирного пирога. По большинству давно плакала виселица, а появление обитателя Болотищ на улицах Эарфирена было чревато немедленным арестом и препровождением в участок, где, разумеется, на самом видном месте уже висел его портрет, озаглавленный крупной надписью: «Разыскивается живым или мертвым». Ничего удивительного, что кровожадные звери в человечьем обличье нашли себе здесь пристанище. Где-то тут — в этих землянках, сараях и норах — находилась сейчас леди Джевидж. Пожалуй, Гриф бы точно с ума сошел от тревоги, узнай он, что нога Лалил студила на залитые нечистотами улочки Болотищ, хотя храбрости мис Лур не занимать. Что же говорить о чувствах нежной и утонченной аристократки?

Сыщик в очередной раз поблагодарил ВсеТворца за ниспосланную удачу и лично профессора Коринея за то, что лорд Джевидж пребывает в невменяемом состоянии и не может здраво оценить глубины окружающего их со всех сторон кошмара. Искренне сказал: «Спасибо» — и взял винтовку на изготовку, готовый стрелять в каждого, кто осмелится высунуть нос на улицу. Жезл Моррана тоже недвусмысленно окутало снежно-серебряное сияние накопленной для боя энергии. И только лорд канцлер упорно шел вперед, ведомый одному ему понятными Знаками, которые сделала зримыми магия заклинания.

Путь спасителей лежал прямиком к древнему, как этот мир, каменному сараю, вход в который сторожили два типа в непромокаемых плащах с капюшонами. Под тяжелой, пропитанной каучуком тканью угадывались широкие черные балахоны. Совершенно очевидно, они что-то или кого-то охраняли.

— Клирики? — удивленно шепнул Морран, движением подбородка указывая на сторожей.

Вот уж кто мог похвастаться прекрасным ночным зрением, так это маг-телохранитель.

— Может, женщины? — на всякий случай усомнился Гриф. — Мне отсюда ничегошеньки не видно.

Прятались они за покосившимся забором в надежде, что подвернется удачный момент и нападут.

— Нет, никакие это не женщины. Плечи широкие,

сами высокие. А под плащами балахоны длинные надеты. Странно… В таком месте… — И зябко повел плечами.

Последнее уточнение сыщику совсем не понравилось. Не любил он связываться со служителями культа.

А Росс Джевидж рвался вперед, его, точно железный гвоздь магнитом, тянуло к сараю. Грифу едва удавалось удерживать канцлера на месте, и не лей дождь и не вой ветер, уже давно рассекретилась бы их засада.

— Что делать?! — в тревоге грыз ногти Морран. — Ждать мы не можем, а вдруг там с миледи делают что-то ужасное…

Но закончить фразу у экзорта не вышло. Из сарая раздался душераздирающий женский вопль. Кричала леди Фэйм, она отчаянно звала на помощь Росса. И тот, едва заслышав зов, с нечеловеческой силой отшвырнул Грифа и бросился спасать жену.

— Прикрой меня! — приказал Деврай и выстрелил в одного из сторожей, метя прямо в голову.

Второго прожгла насквозь колдовская молния.

«Все-таки боевой маг — это сила! — невольно ужаснулся бывший рейнджер, мельком глянув на дымящийся труп. — Длань Благословенная! В дыру в груди можно кулак просунуть!» Неспроста до появления огнестрельного оружия маги оставались основной ударной силой любой армии, а короли старались переманить на свою сторону побольше чародеев. То был Золотой век Магии — как справедливо полагают историки и как пишется в школьных учебниках. Люди во все времена воевали, а чародей, способный наносить столь смертоносный удар по врагу, ценился на вес золота. Но сами же волшебники и положили конец собственному могуществу. По злой иронии судьбы, пытаясь усовершенствовать магические жезлы, они придумали, как использовать наилучшим способом энергию сгорания пороха для придания начальной скорости снаряду, они сами придумали огнестрельное оружие.

Когда спасители во главе с лордом Джевиджем ворвались внутрь строения, то увидели, как еще трое балахононосцев в полумасках пытаются совладать с беснующейся в истерике женщиной. И хотя миледи была прикована к стене, буквально распята, чтобы удержать ее на одном месте, мало оказалось силы двух рослых мужчин. Третий пытался нацарапать на обнаженной груди леди Фэймрил какие-то знаки. Ножом. Разумеется, за истошными криками, шумом бури и азартом борьбы негодяи не услышали выстрела и не заметили пришельцев.

«Трое на трое — силы равны! — решил Гриф. — Главное, не зацепить женщину.

Обернувшегося назад изувера он саданул прикладом по зубам. Следующего приложил стволом к стене и выстрелил прямо в живот, зная точно — попал и убил, потом крутанулся на каблуках, всаживая еще одну пулю в окровавленный рот первого балахононосца. Главное правило имперского рейнджера — не оставлять за спиной недобитого врага. За оставшимся похитителем пришлось погоняться Моррану. Ловкий попался, и ножом своим кривым владел неплохо. Но мэтра Кила в Тайной службе натаскали на рукопашный бой не хуже, чем на магические поединки, с ним не каждый рейнджер справится, откровенно говоря.

А милорд тем временем шагнул к жене и крепко ее обнял, закрывая собой от всего мира.

— Ты? Ты пришел… — простонала несчастная женщина, не веря своим глазам, и обвисла, лишившись чувств, в своих путах.

— Фэйм, — выдавил из глотки Ночной Пес-Джевидж.

И то, что он наконец-то заговорил, означало одно — нужно торопиться домой, без всякого промедления. Профессор Кориней предупредил заранее, мол, если милорд вдруг по-человечески хоть слово молвит, тут-то ему скоро и конец наступит. Ибо Ночному Псу запрещено голос иметь.